Закончив столичный фармацевтический институт, в Придольске она получила в заведование аптеку, а к ней, так совпало и подвезло, отдельную однокомнатную квартиру. Свою после размена комнату в коммуналке Толя сдал знакомой студенческой семье, сменил через пару лет шестую модель «жигулей» на девятую, как-то обтерпелся, оклемался, и жить стало ничего, он, во всяком случае, не жалуется.
– А этот подполковник, – поверял он Чупахину обиду под настроение, – ну-у, с которым бывшая-то теперь моя, он на моих же глазах и пригласил ее на танго. Ну-у, Новый год. Компания, танцы-манцы, и он встает и приглашает на танец. Он пожарник какой-то, большой чин...
И теперь вот «бывшая» из раза в раз спрашивает Толю: а зачем их подрастающей дочери два отца?
И тут Толя вымученно улыбался Чупахину, вскидывал и опускал белесые ресницы. Ничего, дескать, не слабо выражено, да?!
Сам, и вполне сознающе, грешный человек, этот Толя Стрюцков и «в поле» с особенно похмельными мужиками старался вести себя по-человечески.
– Чтобы остановиться, – говорил им с пониманием дела, – вам необходимо мужество, а чтобы продолжать – отвага!
Даму свою, фельдшерицу, бросавшуюся с порога в крик и педагогическое увещевание – «Вы не знаете, когда „скорую“ вызывают? Вы участкового не могли?...» и тому подобное, – Толя брал под локоток, отводил в сторонку и произносил фразу, которую в чайной непосвященным цитировали с особенным удовольствием:
– Ну раз уж приехали, мадам, х...лишь?
И, педагог-педагогом, но и человек же, дама-фельдшер делала, что требовалось, подавив али оставив ухмыл в сурово-справедливом профиле.
Интересным было и то, что запростецкий Толя Стрюцков был, как понемногу обнаруживал Чупахин, один из тех, кто вовсе не брал на веру очередное расхожее мнение «по поводу», злополучное само собой, которое, отследи дальше, соскользнет по ленте Мёбиуса на ровно противоположное. «Маленьким умишком, – было так или иначе его кредо, – но своим-м!!»
– Знаешь, Котэ, – сказал он как-то Чупахину, – а может, мы в них, бабах-то, не их ищем?!
– А кого же?
– Ну, как тебе сказать? Бога! Кого еще? Отсюда и недоразумения...
Или еще:
– Думаешь, почему Варвара у нас так гениально работает?
– Почему, Анатолий Иванович?
– Потому что она урнинг, слыхал? Потому что ей любить некого!
* * *
Ты одарил нас жизнью новой,
Ты мрак на очи нам навлек.
Панельная трехкомнатная распашонка в хрущевке, но на полах, стенах – ковры, мебель в гарнитуре, хрусталь в серванте, а уюта, цветов что ли домашних, все-таки нет... нет запаха, атмосферы, и, хотя тепло, чисто и светло, общий тон скорее успешного казенного учреждения...
