Я пожал плечами:
– Не хуже, чем обычно.
– Узнаю нашего Плаксу. Как учеба?
– В норме.
– Ты где сейчас учишься?
– Здесь, в Химике, в Гуманитарном колледже.
– На каком уже курсе?
– На третьем.
– Работаешь где-нибудь?
– Да, в «Вечернем Нефтехимике», корректором. По некоторым дням.
– Личная жизнь?
– Более чем в норме.
– Что за девка? Колись!
– Одногруппница, ее зовут Кристина.
– Давно вы вместе?
– Уже полтора года.
– Значит, все супер?
– Вроде как…
– И чем же ты недоволен? Откуда такая кислая физиономия?
– Да как тебе сказать… – Я действительно не знал, как это описать.
Любому другому человеку я долго и в подробностях стал бы рассказывать, какая у меня замечательная Кристина, какая она симпатичная, умная, серьезная и как она меня любит. Ане я мог бы поведать, что моя возлюбленная держит меня на коротком поводке, придирается к каждой мелочи, постоянно сравнивает с собой не в мою пользу («я тебя люблю сильнее, чем ты меня», «я более взрослая, чем ты» и все в этом духе)… Но вряд ли стоит портить нашу встречу истериками.
– Вроде все отлично, и в то же время что-то не то… Кисло. Тошно. Скучно, – отговорился я. – Сама-то ты как?
Из рассказа моей лучшей подруги я узнал, что ее вышибли из универа, с биологического факультета (Аня не уточнила, почему именно). Ей пришлось вернуться в наш город. В следующем году она попробует восстановиться на платное, а для этого придется найти работу здесь.
Аня никогда не любила родной Нефтехимик, особенно после того как в девятом классе на дискотеке, куда она пришла впервые в жизни, ее избили девчонки: так исцарапали ей лицо, что ни в чем не повинная Анечка потом две недели ходила, оклеенная пластырем. По своей воле она не вернулась бы, даже чтобы повидать старого сентиментального Ромку.
– Слушай, Плакса, а где твоя армия? Где «Аденома»?
Не надо о грустном, лапуля…
– Во-первых, армия была не моя, а наша с Илюхой. А во-вторых, нет больше никакой «Аденомы». Давно уже.
Сидевшие вокруг нас «братья» и «сестры» пялились на нас с негодованием на холеных рылах и молча трясли указательными пальцами возле губ, умоляя нас заткнуться.
– На улице договорим, – прошептал я. – Давай слушать.
– Хорошо, давай послушаем.
На сцене уже давно толкал речугу пастор в белом воротничке, но только сейчас я вслушался в его слова.
– …И вот Робинзон проник в разбитый корабль! – вдохновенно вещал проповедник. – Там в сундуках он нашел и золото, и серебро. Но зачем тебе деньги, если ты на необитаемом острове? Как ты сможешь их потратить? Нет, Робинзон нашел кое-что гораздо более нужное и ценное для себя!
