– Что за дело?
– Тут в пятницу будет концерт в «Звезде». Нет желания пару песенок сыграть?
Он вгляделся мне в лицо и кивнул:
– Можно. А что за концерт?
– Да не знаю, дребедень какая-то в честь Пятницы, Тринадцатого. Какая разница? Я так, встряхнуться хотел. Может, и ты тоже…
– Да можно, можно. Ты нас уже записал?
– Записал.
– А чего играть будем? Старье?
– Конечно. Нового-то ничего разобрать не успеем. Сыграем, скажем, «Менделеев-рок» и «Последний день».
– В каком составе играем?
– В минимальном: ты, я и на барабанах кто-нибудь.
– Будда не согласится, это стопудово.
– Ладно, разберемся.
– А под каким названием ты нас записал?
Да-а-а, подумал я. Хорек, ты меня разочаровываешь. Где ты был, когда Бог мозги раздавал? Вслух я произнес всего одно словечко:
– «Аденома».
На Хорька подействовало. Он пару раз открыл и закрыл свою помойку, которую все по ошибке принимали за рот, и выдал наконец:
– Ты что, группу хочешь возродить?
– Пока что я хочу отыграть пару песенок на концерте в честь Пятницы, Тринадцатого. А там видно будет.
– Ладно, Ромыч, все нормально сделаем. – Кажется, я нащупал в Хорьковой душонке какой-то секретный выключатель, потому что мой уродец-басист аж весь засветился.
– В общем, топай домой и все приготовь. Встречаемся завтра в восемь вечера у тебя в гараже. Слушай, Хорек, еще вопрос. Я тут на пустыре такое чудовище видел… Похоже на человека, только руки длинные, как у макаки, головенка маленькая, весь в тряпки замотан с ног до головы.
– Это знаешь кто? Это Геруха! – воскликнул Хорек в каком-то полубезумном возбуждении. – Твою мать, Плакса, я-то думал, это все сказки!
– Какой еще Геруха?
– Да мне рассказывали… Будто бы в одной нормальной семье родился сын – урод моральный и физический. Они его воспитывали до одиннадцати лет, а потом он от них сбежал и живет на свалке. Про него всякие ужасы рассказывают: будто маленьких детей таскает у зазевавшихся родителей.
– А почему «Геруха»?
– Да вроде папаша с мамашей его Германом назвали.
6 [первичный период развития болезни]
Утром следующего дня (вторника), когда я торопился на первую пару, у самого входа в колледж меня остановил Олег.
– Роман, нужно поговорить.
Олежка – ухоженный вальяжный малый с псевдоаристократическими замашками: носит эспаньолку, курит трубку из черного дерева, при этом каждую фразу сопровождает мерзким причмокиванием.
В мужском обществе он – большой любитель травить всякие истории. Гвоздем его программы всегда были две байки. Одна – о посещении американского паба, где ему, по законам Соединенных Штатов несовершеннолетнему, приходилось идти на всевозможные уловки, чтобы убедить официантку, что ему двадцать один. Вторая – душераздирающая история о том, как он приехал к друзьям на дачу и его первым делом отправили в баньку, где уже парилась девушка – голая, разумеется. Так у них полагалось испытывать новичков. И он, как истинный джентльмен, был вынужден вместо того, чтобы с удовольствием попариться, думать о Великой Отечественной войне и мертвых котятах. И все, что получил за свои страдания, – насмешку от девчонки: «Да, ты – выдержанный. Настоящий лорд!»
