Минут пятнадцать я летел по ночному Нефтехимику, пока не выбежал на пустырь. Дальше начиналась фабрика. Вдоль бетонной стены стояла сломанная техника: грузовики без колес, бульдозеры без гусениц, даже комбайны. Это место в народе прозвали Курской дугой. Идеальная съемочная площадка для фильма о мире, пережившем ядерную войну.
Вот увидите, я еще сниму собственный малобюджетник в нашем городе! Аппаратурку позаимствую на «Нефтехим-ТВ», благо у меня там есть кое-какие знакомые. В качестве реквизита можно купить несколько игрушечных пистолетов, которые стреляют пистонами. (Роберт Родригес в своем первом фильме «Музыкант» вообще использовал водяные.) С сюжетом проблем не будет, сделаем римейк какого-нибудь боевичка вроде «Лунного полицейского» с Майклом Парэ и Билли Драго. А потом фильм станет культовым и будет распространяться среди видеоманов. Обливион стоит того, чтобы в нем снять фильм…
В одном месте на фабричной стене был красной краской намалеван в круге огромный крест, ниже имелась надпись: «ДОКТОРА ВСЕ ВИДЯТ!» Как только кончилась стена, показался Кривицкий овраг с каменным мостом. На мосту я остановился и перегнулся через перила.
Там, внизу, пролегала одноэтажная улочка из одинаковых домов, мутно освещенная фонарями. Как давно я тут не появлялся!
Я бежал по берегу оврага, пока не отыскал лестницу с хлипкими деревянными ступенями, спустился вниз и постучал в дверь коттеджа из серого обкусанного кирпича.
– Здравствуйте, а мне бы Ивана! – крикнул я в ответ на «Кто там?», произнесенное голосом женщины, удрученной полнотой и возрастом.
Через минуту на крыльце возник сам Иван.
– Какие люди!.. – недружелюбно произнес он.
– Х… тебе на блюде, – ответствовал я. – Здорово, Хорек.
– Привет… Плакса. – Басист насторожился: после распада «Аденомы» я всегда звал его по имени.
Хорек – характерный выкидыш Нефтехимика. Мерзкий тип, в чем легко убедиться хотя бы по его внешности. Тощий, как смерть, рот приоткрыт в презрительной ухмылке, короткие волосы на башке вечно торчком. Зубы зеленые, дупластые. Курит, как паровоз, ничем не брезгуя: при виде пепельницы, набитой бычками, радостно ахает и потирает руки.
– Пошли, пошатаемся? – предложил я. – Пива попьем.
– Ты так говоришь, как будто угостить меня хочешь, – неприветливо осклабился Хорек.
– И хочу. – Я-то знал, чем можно купить этого упыря.
Хорек исчез и вернулся в балахоне с надписью «Панк не сдох».
– Двинули, Плакса.
Мы зашагали прочь.
– А тебе не кажется, что в таком балахоне разгуливать ночью по Химику – это не самая лучшая идея? – поинтересовался я на ходу.
