Я растянулся на кровати, бесцельно пялясь на постеры на стенах: «Битлз», «Super Deluxe», «Blur», Александр Лаэртский, Джон Ву, Чоу Юн-Фат с пистолетами в обеих руках, скриншоты из фильмов Такаши Миике (мои любимые – петушиные бои из «Города потерянных душ» и трансформер из «Живым или мертвым-3»). Большинство постеров я скачал из Инета, потому что ни один здравомыслящий человек в нашей стране (а тем более производители постеров) не знает, кто такие «Супер Делюкс» или Такаши Миике.
Думал я, конечно, не о Кристине-истеричке, а о Присцилле. Все, что случилось ночью – наша прогулка, поцелуи, замотанный в тряпки урод, – казалось каким-то полузабытым сном, который, исчезая навсегда, оставил в душе некий осадок, какое-то смутное ощущение. Когда человек вспоминает сон, он помнит именно ощущения, чувства, а события – с трудом. Интересно, а Присцилла помнит что-нибудь? Вот будет номер, если нет! Я даже представлял себе, как утром она просыпается, с недоумением рассматривает меня, спящего, высвобождается из моих лап, а потом выспрашивает у всех, вела ли она себя неприлично и насколько: не бегала ли, скажем, без нижнего белья по чужой квартире?
Как бы то ни было, теперь я точно знал, что мне нужно делать, благо мой поросеночек будет весь вечер реветь у себя дома или обзванивать подруг и рассказывать, какой я подлючий. Стало быть, я свободен до завтрашнего утра.
А еще я вспомнил длинноволосого узкоглазого хитреца, с которым ехал в электричке вчера утром. Знал бы я, где его отыскать, пришел бы к нему с бутылкой пива, нарочно купил бы самого дорогого. Ведь если б не он, я не встретил бы Аню, а потом и Присциллу. Спасибо тебе, незнакомец, за эту сумасшедшую ночь! Как раз то, о чем я так долго мечтал!
Я пошвырялся в коробке с документами, где среди прочего валялись остатки моей последней зарплаты, выгреб наличность. Оделся. Крикнул: «Папаня, я ушел!»
Сбежал вниз по лестнице.
Я снова шел в старый ДК «Звезда».
5 [первичный период развития болезни]
Я брел, стараясь держаться неосвещенной стороны улицы. Я не боюсь темноты – напротив, свет меня пугает, и дневной, и электрический. Нет ничего более безопасного, чем кромешная тьма. Она защищает черной броней. Если некоему злоумышленнику захочется меня отметелить или обобрать, он сотворит это и при дневном свете. А в темноте не видно лиц, узнать трудно. Мало ли кто я такой, может, у меня в каждом кармане по «стволу»? Как выхвачу да как засажу с обеих рук! И скрыться легче в темноте, я-то знаю. От кого только мне не приходилось бегать за мою недолгую жизнь.
