Вдруг я каким-то шестым чувством уловил приближение опасности, резко приподнялся и, сбросив с себя мулаточку, сел в кресле, одновременно застегивая брюки. Мулаточка осталась на полу, и я, быстро опустив откинутые сиденья двух кресел, почти скрыл ее ими. И вовремя. По проходу к нам торопливой походкой приближался вооруженный араб – шея его была вытянута, а глаза круглились догадкой. Он встал возле меня и, показывая пальцем на свободное кресло рядом со мной, сказал:
– Где мадам?
– Какая мадам? – удивился я. – Моя жена?
– I fuck your wife![3] – сказал араб. – Где латино?
Я пожал плечами, изображая полного идиота, и кивнул назад в сторону неподвижного белеющего в полусумраке лица Катрин, о которой совсем было забыл.
– Open! – нетерпеливо повращал он кистью, требуя, чтобы я поднял сиденье.
Я же послушно встал и откинул собственное кресло, словно приглашая его пройти и самому удостовериться, что я один. Так это араб и понял и, вытянув ногу, ударил снизу по сиденью соседнего кресла. Правило в любом единоборстве: не выставляй далеко впереди себя ногу. В следующее мгновение я уже захватил ее правой рукой, а ребром левой наотмашь ударил его в мошонку. Араб упал навзничь, вдобавок приложившись головой об пол, и, прежде чем он дал очередь из автомата, под моим каблуком хрустнуло его горло. Что было делать? Я уже слышал топот ног по проходу. Я схватил автомат, ужом нырнул под кресла по примеру моей мулаточки и успел на локтях проползти вперед несколько рядов вперед, чтобы оказаться у моих противников с тылу. Они же, их было двое, ничего не понимая и не видя опасности, наклонились над своим неподвижным товарищем. Такого момента у меня больше не будет – лежа, я прицелился и нажал на спусковой крючок.
Еще двумя террористами меньше. Однако я знал, что главные неприятности впереди. У меня не было ни малейшей уверенности, что я выйду живым из этой передряги, в которую я попал скорее по недоразумению, чем по собственному выбору. Можно было отбросить автомат подальше, сесть в кресло и строить удивленные глазки. Нет – это не вариант. Трое убитых. Разговор с нами будет короткий. Надо биться до конца. Без всякого цирка. Вот если бы меня хоть кто-нибудь поддержал. Но на это надежды не было. Первыми, спасая свою шкуру, меня заложат сами заложники. Поэтому я не стал с ними брататься, а только скомандовал: «Down!».[4] Краем глаза я видел мулаточку, появившуюся в моем кресле, – она не отрывала от меня глаз, но что было в них, мне некогда было прочесть.
