— А им удастся куда-нибудь дойти?
— Возможно, один или двое уцелеют. Местность здесь пересеченная, так что даже при помощи приборов ночного видения нам будет нелегко их обнаружить.
Мюллер так и застыл на месте. Нельзя позволить ни одному из этой группы боевиков уйти живым. Стоит начальникам АНК пожестче их расспросить, и может возникнуть много дополнительных, весьма неудобных вопросов.
— Ясно. Что вы предлагаете, капитан?
Впервые в голосе Беккера послышалось что-то похожее на плохо скрываемое возбуждение.
— Мы атакуем их прямо сейчас, не дожидаясь наступления темноты. Мои ребята смогут занять огневые рубежи уже через полчаса.
Мюллер кивнул. Может, эти солдаты — неотесанные мужланы, но действуют они всегда весьма эффективно.
— Считайте, что вы получили мою санкцию. Можете применять те средства, которые считаете наиболее подходящими. — Он немного понизил голос. — Только с одним условием, капитан Беккер.
— Да, сэр?
— Я хочу, чтобы они были уничтожены все до одного! — Это не вполне соответствовало истине. Приказ об их уничтожении исходил от Форстера. Сам Мюллер предпочел бы оставить несколько террористов в живых, чтобы потом провести показательный процесс. Но министр желал продемонстрировать решимость ЮАР жестоко расправляться с врагами. Но справятся ли солдаты с такой задачей? Мюллер прочистил горло. — Вы меня поняли, капитан?
Несколько мгновений в трубке слышался треск, а затем Беккер произнес:
— Вполне, господин директор. Пленных не брать.
— Верно. — Помолчав, он добавил: — Надеюсь, это не создаст вам дополнительных сложностей?
Голос Беккера звучал почти безразлично.
— Напротив. Это намного облегчает дело. Превосходно.
— Удачи вам, капитан.
— Это не вопрос удачи, сэр, — поправил Беккер. — Это вопрос баллистики и радиуса поражения.
Мюллер повесил трубку, уязвленный откровенным сарказмом армейского офицера. На какую-то минуту он подумал, что хорошо бы его проучить, преподать урок, который научил бы его уважать начальство. Но потом отбросил эту мысль: у Беккера был талант расчетливого и умного убийцы, таким бросаться нельзя. Личная месть — непозволительная роскошь, когда ставки так высоки.
Глаза Мюллера сузились. У него еще будет время свести счеты с теми, кто когда-либо обидел его. Со всеми до одного. С каждым, кто был внесен в существующий лишь в его памяти список, который он вел с детства.
Он улыбнулся, получая странное удовольствие при мысли о том, какие страдания он сможет причинить этим людям в один прекрасный день.
