Вначале надо было купить несколько мотков дешевой тесьмы, потом долго ее распускать. Зато таких цветов и такого качества шерстяной пряжи в магазинах никто никогда не видел. Было кое-что и у «несунов». Но финансы молодой семьи «пели романсы». Андрюшка в ординатуре получал 90 рублей, а 40 давали на поддержание жизни родители. А сколько надо было? Вадьке на детсад – отстегивай, за кооперативную квартиру взносы вноси. А она сама – студентка, да еще с фантазиями. Бутылка с молоком стоила 30 копеек, без молока – 15. И надо было всегда точно рассчитывать, сколько сдать пустых, что бы хватило на полные, то есть и на кашу сыну, и на кефирчик Андрюше, который он бутылками выпивал на ночь прямо из горлышка, сорвав зеленочную крышку.
Одно было богатство – три книжных полки, заставленные коньячными бутылками, да какими! «Камю», «Наполеон», да все в фирменных коробках, не говоря уже об армянских пяти-звездных! Это зрелище наповал сразило вызванного прочистить раковину слесаря. Ему полагался трешник, но его не было, зато был предложен коньячный выбор. Крепкий и много повидавший мужчина так и сел на табурет, узрев в почти пустой молодежной хате такие сокровища. Ему хотелось попробовать и то и это. Так и просидел до утра с Андрюшей на кухне, дегустируя противные, но такие дорогие напитки. На всю жизнь запомнил мужик ту ночь.
Замужество Ларисы, конечно, многие считали мезальянсом. Отец – профессор-кибернетик, мать – экономист. Талантов у единственной дочери хватало, кроме одного – умения завоевывать поклонников. Длинноногая, тихая Лариса считала себя плохонькой, в компаниях отсиживалась по углам, случайных ухажеров с брезгливостью прогоняла. И тут явился он – на дачу к Татке Измайловой, празднующей двадцатилетие. Было уже поздно, и дым поднимался коромыслом к темным деревянным потолкам веранды, запотели цветные стекла, за которыми замерла снежная, голубая от полной луны ночь. Он вошел, на секунду задержался в дверях, наверно, присматриваясь в полутьме и дыму, и почему-то пошел прямо к Ларисе.
– Вы здесь всех знаете, леди, представьте меня. Я – Андрей Панкратов, хирург. – Лариса растерянно огляделась. Хозяйки дома – Татки, в самом деле, не было видно, наверно, целовалась с кем-то на втором этаже.
Лариса протянула Андрею похолодевшую вмиг руку, и он выдернул ее из трясины просиженного дивана. Они чуть не стукнулись лбами и долго смотрели друг другу в глаза с испугом и ожиданием. Ведь впереди у них была целая жизнь, и оба сразу это поняли.
