– Это даже хорошо.
– Что я заболел?
– Что ты под присмотром. Дело в том, что я сегодня ночью улетаю.
– Счастливого полета.
– Ты даже не спрашиваешь, куда?
– Мне это неинтересно.
– Ну, хорошо, тем не менее знай: на Домбай с друзьями.
– Отлично!
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
– Я тебе уже пожелал счастливого полета.
– Тогда все?
– Все, – ответил Андрей.
– Ну что ж – пока.
Андрей положил трубку.
– Твоя Лариса звонила? – спросил Виктор, помогая Андрею засунуть руки в больничную рубаху, расчерченную веселыми голубыми квадратиками со штампами «Министерство здравоохранения».
– Она.
– Собирается приехать?
– Наоборот, собирается уехать... на Домбай.
– Вот и хорошо, пусть валит, настроение не будет портить.
– Только ты не переживай, ладно?
– С чего бы? – Панкратов до макушки укутался в одеяло.
– Я тебе уже не раз говорил, да и сам все знаешь не хуже меня. Деньги у нее на первом месте, да богатые мужички, которые могут дорогие подарки дарить. А ты у нее, мой друг, запасной аэродром, если на стороне не склеится.
– При том еще отец – лицо за воспитание ответственное. Я Вадьку люблю. Он у меня всегда на первом месте.
– А ты у Лариски на каком? На последнем. Да что там говорить! – Виктор махнул рукой, взглянув на нырнувшего под одеяло Андрея.
– Я не слепой, – промычал Панкратов. – Пусть Вадька хоть школу закончит без семейных травм.
– Нечего тянуть кота за хвост! Разводись и женись на нормальной бабе. Держись за нее, как эти мужики на картине Айвазовского за бревнину какую-то! Над ними девятый вал навис, а они держатся. Держатся и наверняка выплывут! Потому что вцепились крепко и, главное, бревно попалось надежное! Без лишних запросов. У нас ведь иная жизнь, как ни крути. Ни брюликов, ни Домбаев даже в перспективе не предполагается. Впереди лысина, гастрит и склероз!
– Позади, – прогудел из-под одеяла Панкратов. – У тебя лысина, у меня гастрит. Впереди язва. И кому я такой нужен?
– Да прекрати ты на себя наговаривать, оглянись, пентюх! Ого. У тебя температура уже под сорок. И чего мы тянем? Пойду операционную готовить, а ты под присмотром полежи. Договорюсь с кем-нибудь из сестер, лады?
– Не надо, Витя, я уже договорился.
– Понял! Вот и молоток, – расплылся он в улыбке. – А говоришь – старый!
– Старый я. Да и Ларке скоро сорок пять стукнет...
Лариса бросала вещи
в стоящие на полу сумки. Лыжные костюмы – белый и ярко-красный с полосами. К обеим шапочки, шарфы, перчатки прочие причиндалы – все продумано на высшем художественном уровне. Вечернее платье для ресторана, уютные свитера ручной работы на случай посиделок и потрясающе соблазнительное ночное белье. Все это она сшила и связала сама, и выглядели вещи отменно – хоть на витрину самого престижного бутика выставляй.
