Он вновь обратился к больному:
– Скажите, а вы намного похудели?
Больной ответил неопределенно:
– Да так.
– Ну, все-таки, – не отставал от него доктор.
– Может, на пять, семь килограмм, – опять ответ его был неопределенным.
– Да... дела, – только и сказал доктор. – Уж больно вы у нас разговорчивы, как я на вас погляжу, прямо заслушаться вами можно.
Тот лишь тяжело вздохнул и виновато улыбнулся. Андрей Викторович понял, что из него что-либо путного вытянуть не удастся. Поэтому сразу же предложил ему:
– Пройдите за ширму, мы с коллегами осмотрим вас. Подтягивайтесь, подтягивайтесь к нам, – поторопил он студентов. Последние нехотя стали подниматься с мест.
– Пригрелись, – показав в их сторону глазами, шепнул он Марине.
Панкратов отметил, что девица с накрашенными ноготками опять притаилась сзади всех. Сейчас она смотрела в окно и не очень стремилась к общению с больным. Как, впрочем, и большинство ее однокурсниц, поглядывавших по сторонам. В общем, практически все куда-то поглядывали, но только не на пациента.
– Марина, помогите больному раздеться, – попросил он свою помощницу и опять почувствовал боль в пальце. «Не хватало заражение получить», – с тоской подумал он.
– Марина, – позвал он сестру, – принеси, пожалуйста, еще горячего чайку. Она посмотрела на него с тревогой, спросила:
– Мне кажется, Андрей Викторович, у вас температура. Давайте я померю.
– Ничего не надо, прошу вас. Дайте только чаю, – раздраженно повторил он свою просьбу. Несмотря на его раздражение, она все-таки спросила его:
– Уж не заболели ли вы? Вид у вас нездоровый. Может, я схожу в отделение, попрошу кого-нибудь из ваших помощников заменить вас?
– Я уже вам все сказал, Марина. Делайте, как говорю. И еще, наберите телефон Владимира Никифоровича. Совершенно забыл, ведь оперировать я сегодня не могу. У меня порезан палец.
Марина набрала номер, протянула ему трубку.
– Держите, он на проводе.
– Владимир Никифорович, это Андрей Викторович. Скажите, вас не просила Белла Вячеславовна посмотреть ее супруга?
– Да, – тихо ответил тот. Похоже, она находилась у него в кабинете, поэтому он говорил соответственно.
– Если хотите знать мое мнение, то его лучше оперировать, – сразу высказал свою точку зрения Андрей Викторович, – что называется – от греха подальше.
Панкратов знал, что Кефирыч не был сторонником кардинальных мер и любил тянуть с операциями. А когда понимал, что дело пахнет керосином, передавал больного другому хирургу. Брать на себя ответственность он не любил.
