– Я толковая... – Альбина опустила глаза, чтобы не видеть у Панкратова мешки под глазами, замусоленные волосы и ску-коженные мокрые ботинки. Жалость, такая горячая, нежная жалость захлестнула ее, что хоть бросайся на грудь и рыдай. Сдержалась и лишь усмехнулась уголками губ. – Еще и день не начался, а уже заездили тебя не знаю как. Ладно бы платили хорошо. А то одна насмешка. Унизили нас, врачей, Андрюха, опустили. Теперь кто ни походя ноги о нас вытирает. Хоть бы деньги за труды брать научился.
– А брось! – отмахнулся он. – Слушай, Альбинка, ты в заговоры веришь?
– В политические?!
– Фу, скажешь еще! В магические.
– Натурально. Я ведь тебя еще двадцать лет назад приворожила. И никуда ты от меня не денешься. Даже если пока гуляешь на длинной веревке.
– Я не про себя. Сегодня к нам ночью парня привезли то ли кавказских, то ли арабских кровей, с ножевым... Короче, еле его выцарапали. Да еще пока неизвестно, как дело кончится
– Ты его сердце заводил?
– Его. Так ко мне его дед явился и такой ультиматум поставил...
– До операции?
Панкратов замялся, не зная, как рассказать о вспышке на столе и человеке, то ли грозившем ему, то ли заклинавшем его.
– В общем, оказался пациент непростой птицей.
– И сколько тебе за труды праведные отстегнули? Ну, разумеется, для «общака»?
– Ничего и не предлагали. Гипнозом, что ли, действовали... Постой, был, был же перстень в чернильнице! Может драгоценный он... Ай, бред какой-то.
Альбина тревожно присмотрелась к его лицу:
– В чернильнице, говоришь? Ты, правда, в порядке? Я ведь про твою Лариску все знаю. Сука она.
– Разведусь. Решил уже. Вот поднакоплю злости и враз разведусь! – Панкратов решительно поднялся. – Засиделся, а у меня еще сегодня по плану одна резекция и грыжа. Пока, не забывай, если опять кишки перепутаете. Отогрела ты меня. Еще часа на три как минимум хватит. Позволь мне еще сделать один звонок, и я пойду. – Альбина молча подвинула ему телефон. Он набрал номер ординаторской. – Это доктор Панкратов, с кем имею честь? О, привет, Дмитрич. Как там дела в наших пампасах?
– Все ничего, но вас с утра здесь все бегают, ищут.
– Но, как же. Разве Кирюхин ничего не сказал?
– Виктор? – Задумался доктор. – Нет ничего. Он там, в экстренной операционной кого-то оперирует.
– Вот чудила из Тагила, все на свете забывает, – незлобно проговорил Андрей.
– Да еще там что-то Кефирыч, то есть, – замялся он, – Владимир Никифорович чем-то недоволен по поводу вас.
