– В качестве кого? Я что-то не совсем... простите, еще не отошел, то есть... – сбился он.
– В качестве главного хирурга, – невозмутимо повторил Дмитрий Дмитриевич. Но, увидев недоумение на его лице, быстро добавил: – Того же хотят и там, – показав пальцем вверх.
– Где, на небесах? – с ужасом произнес Панкратов. Видать, болезнь окончательно еще не отступила. Но, он тут же пришел в себя: – Простите, что-то того или, наоборот, не того, болезнь понимаете, – увидев странность на лице Дмитрия Дмитриевича, исправился Андрей. – Но, по-моему, это место занято? -с еще большим удивлением спросил он.
Главный врач порозовел, расслабился и жизнерадостным голосом произнес:
– Ну, знаете, мой дорогой, Андрей Викторович, это уже не наши с вами заботы. Это... – он хотел вновь указать пальцем вверх, но вовремя остановился, – их проблемы. – И опять заговорил быстро. – Однако это только проекты, батенька, только проекты. Можно сказать, стимулятор вашего быстрейшего выздоровления. – Он сладко улыбнулся: – Вот так вот, мой дорогой Андрей Викторович. Дай-то нам Боже всему свершиться, что мы задумали. – Он поднял руку, очевидно, собираясь похлопать его по больной руке, но вовремя остановился и улыбнулся. – Так что, поправляйтесь поскорее. -Дмитрий Дмитриевич встал: – Надеюсь, этот разговор останется между нами.
Андрей Викторович подтвердил его просьбу кивком. После чего визитер сразу же покинул его, даже не попрощавшись со стоявшей у двери Мариной.
Через некоторое время появился доктор Сергунов. После положенных приветствий и положенных для такого случая вопросов, он, в свойственной только ему манере говорить, неожиданно спросил Панкратова:
– Скажите честно, вы поможете мне?
Можно было только посочувствовать Андрею Викторовичу. Его состояние было далеко не идеальным для приема посетителей со столь странными вопросами и предложениями.
– В чем, Владимир Никифорович? – спросил Панкратов, искренне не понимая, к чему он клонит.
– Меня хотят оклеветать, мое доброе имя... – начал Сергунов, нервно щелкая пальцами. Но, вдруг он замер, уставился на собеседника, как удав на кролика, и неожиданно произнес:
– Вы могли бы подтвердить, что были тоже против операции у Григория Арсеньевича в первые дни его наблюдения?
Доктор Панкратов, по крайней мере, не меньше минуты соображал, о чем он его просит Сергунов.
– О ком идет речь? – спросил Панкратов.
– Ну, как же, – удивился Кефирыч, – это супруг Беллы Вячеславовны.
