— Командир, на Тверскую не подбросишь за полтинник? — Корнеев не заметил, как к нему подошла девица. «Боевой раскрас» лица, легкая курточка, коротенькая юбочка, из — под которой торчали худые ноги в черных колготках не оставляли сомнений в профессиональной принадлежности девицы. Вид у нее был довольно жалкий. Ее изрядно колотило от холода. Она прижимала к груди дамскую сумочку, словно старалась таким образом согреться. Тушь под левым глазом слегка расплылась, помаду на губах тоже повело.
— До Тверской — стольник. Но тебе, как жертве ограбления, скидка.
— Какого еще ограбления? А — а, мы шутки шутим… Меня, может быть, сейчас чуть не пришили, а тебе смехуечки. — Девица сразу вычислила в Николае профессионального «бомбилу», а значит, перед ним нет смысла ломать комедию благопристойности: все равно расколет. Таксисты большие психологи.
— Ну, раз так, то с днем рождения тебя!
В машине «ночная бабочка» быстро отогрелась, расправила свои «крылышки». Она ловко устранила все изъяны макияжа и вновь приобрела товарный вид. Согревшись, попросила тормознуть у магазинчика «24 часа». Вернулась с пачкой сигарет и пол — литровой банкой джина. Удобно расположившись в кресле, она ловко по — мужски одним пальцем вскрыла банку и с жадностью всосала в себя изрядную дозу джина. Только после этого закурила, сделала несколько глубоких затяжек и, уже не торопясь, смакуя, стала посасывать из банки. Ее глаза заблестели, на губах заиграла профессиональная улыбка.
— Ты не представляешь, на каких козлов я налетела. Сначала все тип — поп, а потом они то ли ширнулись, то ли крыша у них прохудилась, короче, такие понты бросать начали! Блин, еле ноги унесла.
— Давно в Москве? Откуда будешь?
— Третий месяц уже. Из Тирасполя. У нас там полная жопа: работы нет, денег нет. Соседка сблатовала. Она уже третий сезон в Москве работает.
— На Тверской стоишь?
— Нет, там центровые все держат. Мы с девчонками у ежей стоим. Я на Тверскую по делу. Там с одной мамкой перетереть надо.
— У каких еще ежей?
— Во, блин, дает! Водила, а где ежи, не знаешь! Ну в Химках при въезде.
Корнеев не сразу сообразил, что речь идет о памятнике защитникам Москвы, выполненном в виде противотанковых ежей.
Сразу за кинотеатром «Пушкинский» пассажирка небрежно кинула оговоренный полтинник и выпорхнула в холод ночи.
На Тверской, ярко освещенной фонарями и рекламой, ночная жизнь кипела вовсю. Невольнический рынок без особых проблем обосновался в самом центре столицы. Вдоль дороги через каждые двадцать метров стояли так называемые мамки: чаще всего вышедшие в тираж путаны, которые вели предварительные переговоры с клиентами. Сами же проститутки отсиживались в припаркованных машинах или топтались в темных переулках и дворах. На этой стометровке поднятая рука вовсе не означала, что кому — то понадобилось такси, поэтому лучше не тормозить.
