Петр Ананьевич, перехватив недоуменный взгляд Владимира Ильича, скривил губы в озорноватой усмешке:
— Все имеет свой смысл! И я не знаю, как бы жил без этой святости.
Владимир Ильич понял — тут тайник, но не торопил друга с признанием, а тот продолжал, не гася усмешки:
— Все — подарки чадолюбивого деда! По случаю окончания гимназии, по случаю моих именин! В дневнике покойного я нашел запись: «Снаряжается внук Петр в Санкт-Петербург для продолжения учения. По сему случаю совершен молебен. Благослови его, Господи, Матерь Божия и Архангел Гавриил, храните его и упасите от пагубного пути!» Как видите, не помогло благословение! Я доставил деду, в душе доброму человеку, много горьких минут. Первое — женился на католичке. Потом «впал в смутьянство». Но, когда я оказался в Петропавловской крепости, дед вручил моей сестре Евгении пятьсот рублей, чтобы меня до «высочайшего повеления» выпустили под залог. И его стараниями я оказался в родном Красноярске, а не в Туруханске, не в Якутске. Однако дед не попрекал меня, что я «не отгоняю бесей крестным знамением», только как бы мимоходом напоминал о «светопреставлении» и о «страшном суде». Но все это — присказка. А сказка — в самом киоте. Увлекательная! Новейшая! Я сейчас…
Петр Ананьевич принес из кухни табуретку, встал на нее и, повернув икону лицевой стороной к стене, открыл дверцу киота, пошарил в углублении. Поставив икону на место, спрыгнул на пол с брошюрой в руке. Владимир Ильич, заинтригованный нелегальной новинкой, вскочил и хотел взять ее, но Красиков поднял руку высоко над головой:
— Минуточку терпения. Сначала я прочту несколько строк. Не могу отказать себе в редком удовольствии. Садитесь и слушайте.
Надев пенсне и встав в торжественную позу, он начал:
— «Предлагаемая брошюра написана была около года тому назад, но нами — к сожалению — получена… лишь недавно. Она, однако, за это время нисколько не утратила своего жизненного интереса и значения». — Приподняв палец, подчеркнул: — Запомните: «…жизненного интереса и значения!» Дальше: «Автор сильно и настойчиво подчеркивает неразрывную связь социалистических и демократических задач нашего движения». — Перевернул страницу. — А вот и об авторе брошюры. Он тут назван «самым талантливым», «наиболее влиятельным» и «наиболее мыслящим и инициативным» среди руководителей революционного движения в России. Читаю: «как революционер, счастливо соединяющий в себе опыт хорошего практика с теоретическим образованием и широким политическим кругозором, наш автор прекрасно сознает необходимость сосредоточения всех активных сил нашей партии на деятельности среди фабрично-заводских рабочих».
