Извозчик сходил за чемоданом Лепешинской и, уложив его себе под ноги, поехал серединой пыльной улицы, выбирая такие колеи, где меньше рытвин.
Ольга Борисовна и Лена шли по дощатому тротуару.
На квартире, уложив Эльвиру Эрнестовну в постель, подруги продолжили разговор. Услышав, что Ульянов тоже приехал на «Красноярце», Лепешинская сказала:
— Повидаться бы с ним. От Пантелеймона передать поклон. А идти к нему неловко.
— Да он сам придет. Сегодня или завтра утром.
— Ты знаешь, мне один народник сказал: «гордый, как генерал».
— Народник — это не мудрено. От них о нашем Ильиче доброго слова не дождешься. «Генерал»! Даже смешно слышать!
— Я казачинского народника осадила, чтобы не смел нести вздор.
— Так и надо, Оленька. — Тоня говорила восторженно, увлеченно, и у нее заалели щеки. — Хотя Ильич — друг моего Васютки и Глебаси, я скажу беспристрастно: другого такого не знаю. Он — первый среди социал-демократов. Лучший знаток Маркса!
— После таких слов я при встрече растеряюсь.
— Не растеряешься. Он простой, веселый, обходительный. Вот убедишься. А пока давай чай пить. И мамочку покормим.
Больной зуб напомнил о себе. Пришлось действительно искать дантиста.
Пожилой врач с подстриженной бородкой, с засученными рукавами халата принялся упрекать:
— Что же вы, сударь, раньше не приезжали? Я бы отремонтировал за мое почтение. А теперь придется…
— Если это неизбежно…
— Другие вылечим — пломбочки поставим. А этот порченый. Но кто же это вырвал вам здоровый, а оставил больной! Да с такого эскулапа мало снять халат… Но я вам сделаю все, что возможно.
Тем временем Антонина отвезла мать в больницу и, вернувшись на квартиру, свалилась в постель.
Когда пришел Владимир Ильич, в комнате пахло валерианкой. У изголовья сидела Лепешинская. Она положила на лоб подруги холодный компресс и держала ее руку, считая слабенькие удары пульса.
— Лучше стало. — Подняла глаза на гостя, стоявшего в дверях. — Владимир Ильич! Как я рада!
Антонина порывисто оторвала голову от подушки, и компресс свалился на грудь.
Шагнув к кровати, Владимир Ильич сказал, что успел побывать в доме Крутовского; самого доктора, к сожалению, нет в городе, но жена рекомендовала его коллегу, и тот обещал посмотреть Эльвиру Эрнестовну, не дожидаясь утреннего обхода.
Антонина села, провела тонкими пальцами по бледным щекам, утирая слезы:
— Спасибо вам. А я уже совсем было пала духом… — И крупные слезины снова посыпались из глаз. — Если страшный диагноз… я, я…
