1 мая 1898 года. Ужасный край! Тоже мне — весна! Мороз не уступает крещенскому или сретенскому!
И как тут живут люди по своей доброй воле? Почему не уедут в губернии с более мягким климатом? Не понимаю. Они, здешние старожилы, даже восторгаются своей Сибирью. По-моему, тут жить хорошо только медведям, которые всю зимушку напролет спят себе в берлоге.
А в России сегодня — милый праздник. В Приднепровье и на Волге люди встречают май: горожане выезжают с самоварами на лесные полянки. В корзинах — боже мой! — какой только снеди нет. Вспомнишь — слюнки текут. На траве расстилается скатерть… Рядом кукуют кукушки. Прелесть — другого слова не подберу.
Неожиданно зашел Федосеев, необычно оживленный. В здоровом состоянии он — великолепный собеседник. Помимо марксизма, отлично знает историю, литературу. Говорит красиво. И, с кем бы он ни разговаривал, никогда не дает почувствовать своего умственного превосходства. Такие собеседники встречаются редко. Я знаю еще одного — это «Старик».
Смотрел на Николая Евграфовича и восхищался. Можно было подумать, что его подменили. Вместо нервного тика — на лице улыбка здорового человека.
Отчего такая неожиданная перемена?
Заговорили о празднике рабочих. Хотя, говорит, мы по устаревшему календарю и отстали от Запада на двенадцать дней, а надо бы отметить. Листовку бы выпустить.
— Зачем? — спросил я.
— На улицах расклеить. Пусть все знают — социал-демократы не впали в спячку и революция неотвратима.
У меня на листовки свой взгляд. Еще в Петербурге я говорил: «Не нужно печатать написанные на чисто политические темы». Но со мной не согласились. А жизнь покажет, что я прав.
К концу разговора Николай Евграфович сник, будто льдинку проглотил и она застряла у него в горле.
2 мая. Два «события» волнуют сегодня здешних обывателей. На рассвете по одному из переулков пробежал сохатый за реку, и ни одна собака не взлаяла на него. Считают, что это — оборотень.
Женщины пересказывают: в какой-то деревне, не запомнил названия, баба родила мышь о двух головах. Крестятся и недоуменно спрашивают — какая напасть поджидает их? За тот бабий грех навалится на людей горячка или поголовно всех насмерть затрясет двенадцатая лихоманка?
А Федосеев собирается подбрасывать им листовки с политикой!
3 мая. Опять приходил Николай Евграфович. Какой-то тихий, снова поблекший. Суховато спросил — нет ли ненужных мне популярных книг. Он пошлет их духоборам. Но у меня только медицинские.
