— Ооооо! Том!
Он посмотрел на нее, его глаза сузились, рот улыбался небрежно. Он оживился, с интересом ожидая, что будет дальше, как она станет реагировать. Член в его брюках напрягался, но он едва ли замечал это. Это на потом. На сейчас урок был в самом разгаре. Он еще раз разыграл происшедшее. Ее лицо. Что это было за третье, едва мелькнувшее выражение? Первое удивление. Второе — боль. Затем ностальгия?
Взгляд памяти… чьей-то памяти. Только одно мгновение. Она сама вряд ли знала, что это было — мысль или выражение.
Теперь — что она не сказала. Он знал это, как знал собственное имя.
Она не сказала: «Сукин сын!»
Не сказала: «До свидания, город настоящих мужчин».
Не сказала: «Все, Том».
Она только посмотрела на него ранеными, карими глазами и произнесла:
— Зачем ты сделал это?
Затем пыталась сказать еще что-то, но — залилась слезами.
— Выброси ее.
— Что? Что, Том? — Ее косметика растеклась по лицу грязными следами. Он не обращал на это внимания. Ему даже нравилось видеть ее такой. Лицо было грязным, но в нем было что-то сексуально-возбуждающее. Сучье.
— Сигарета. Выброси ее.
Она поняла. И почувствовала себя виноватой.
— Я просто забыла! — закричала она. — Это все!
— Выброси ее, Бев, или ты получишь еще одну пощечину!
Она открыла окно и выбросила сигарету. Затем повернулась к нему, ее лицо было бледное, испуганное и какое-то суровое.
— Ты не можешь… ты не должен бить меня. Это плохой фундамент для дальнейших отношений. — Она пыталась найти нужный взрослый тон, но у нее не получалось. Он подавил ее. Он был с ребенком в этой машине. Чувственным, адски возбуждающим, но ребенком.
— Не могу и не должен — две разные вещи, девочка, — сказал он. Он едва сдерживал свое ликование. — И я один решаю, что будет составлять наши дальнейшие отношения, а что нет. Если ты можешь жить с этим, отлично. Если нет, ты можешь пойти пешком. Я не остановлю тебя. Я, может быть, вытолкну тебя в жопу, но не остановлю!
Это свободная страна. Что еще мне сказать?
— Ты уже, вероятно, достаточно сказал, — прошептала она, и он ударил ее снова, сильнее, чем в первый раз, потому что ни одна девка никогда не должна перечить Тому Рогану. Он бы стукнул королеву английскую, если бы она вздумала перечить ему.
Щекой она ударилась о дверцу. Рука ее схватилась за ручку, а затем упала. Она просто забилась в угол, как кролик, одной рукой закрыв рот, глаза большие, влажные, испуганные. Минуту Том смотрел на нее, затем вышел из машины и обошел ее сзади. Он открыл ее дверцу. Он дышал черным ветренным ноябрьским воздухом, и до него явственно доносился запах озера.
