Тут на него обрушились с разных концов вагона:
— Эй ты, заткнись!
— Иди спать!
Незнакомец нимало не смущался:
— Братие, ни меч, ни огнь не страшат меня, пока у меня есть Слово!
Выбрав местечко подальше, Браш устроился поуютнее и снова открыл учебник алгебры. Он был весь красен, сердце его сильно билось. В другом конце вагона новоявленный пророк среди назревающей бури негодования всех пассажиров продолжал громогласно бичевать людские пороки, используя Браша как наглядный пример нравственного малодушия. Он принялся расхаживать туда и сюда по всему вагону, огрызаясь на насмешки своей невольной паствы. Браш, дрожа от волнения, наконец вскочил и, когда самозваный проповедник подошел к нему совсем близко, схватил его за руку и грубо втащил в свой угол, заставив сесть.
— Вы им не поможете, обзывая их сумасшедшими, — сказал он, усаживаясь напротив.
Проповедник с горящим взором продолжал метать громы и молнии, но полемический задор его начал угасать; он успокоился и лишь ворчал и что-то бормотал сердито себе под нос.
Дождавшись, когда он умолкнет совсем, Браш сказал:
— Можно, я кое о чем вас спрошу?
— Брат, я здесь для того, чтобы помочь тебе, — с достоинством ответил проповедник.
— У вас есть своя церковь?
— Нет, брат мой. Я странствую, свидетельствуя о Боге.
— Вы для своих проповедей ставите палатку?
— Нет. Я помогаю своей труждающейся братии прямо на улице. Иногда я выступаю и в церквях, где пустят.
— А на что же вы живете?
Проповедник повернул свою крупную голову и с крайним неудовольствием посмотрел на Браша.
— Странный вопрос. Вообще-то это не твое дело, брат мой.
Браш с суровым видом в свою очередь воззрился на него.
— Однако, — продолжал собеседник, — я отвечу тебе. Господь милостив. Он не дает погибнуть верному рабу своему, так что в этом отношении, сэр, будьте спокойны. Он смягчает людские сердца на моем пути. Ты хочешь спросить: «А деньги?»… Что есть деньги? Брат, я не верю в праведность денег. От Матфея, глава шестая, стих двадцать пятый. В настоящую минуту, мой мальчик, только один-единственный доллар отличает меня от птиц небесных, — сказал он, пошарил в карманах и вытащил две мятые бумажки. Это оказался льготный двухдолларовый железнодорожный билет для лиц духовного звания и замусоленное письмо, адресованное «его преподобию Джеймсу Бигелоу».
— Извиняюсь, два доллара отличают меня от птиц небесных. Но разве я страшусь? Нет! Я живу постом и молитвой. Псалом тридцать седьмой, стих двадцать пятый…
