Рассмеявшись, я громко ответил:
- Не выйдет, Вася. Поверь, на гражданке я в консулах Федерации задержусь не надолго. Вот увидишь, лет через пятнадцать мы вчетвером обязательно возглавим в каком-нибудь мире одно из министерств, подчинённых напрямую федеральному правительству, но я хочу выпить не за это, капитан, а за твои генеральские погоны.
Вася вздохнул, пристально посмотрел на меня и всё же кивнул, явно соглашаясь. Ему ведь уже трижды приказывали подать рапорт, но он всякий раз отказывался. Думаю, что года через три, когда новый "Счастливый взвод", созданный им с помощью такого отличного Мамаши, как Ганс, заматереет, он отправится в академию.
Без четверти шестнадцать мы уже были на плацу. Одетые по гражданке, причём не в дорогие костюмы, а так, словно всё ещё оставались восемнадцатилетними балбесами, да к тому же ещё и слегка под хмельком, мы стояли на плацу перед большим белоснежным подиумом, а напротив нас готовились к торжественному малому параду роботы-музыканты главного военного оркестра Пятнадцатой гвардейской дивизии имени героя Советского Союза генерал-майора Василия Маргелова, космических десантных войск планеты Земля. Это тоже были ветераны, те самые роботы, которые когда-то изготовлены на Фертурии, чтобы убивать людей и завоёвывать целые планеты. С тех пор они хотя и служили в космодесанте, оружия в свои стальные руки больше никогда не брали. Русские, предлагавшие фертурийским роботам сдаться и помочь им покончить с агрессией, никого не обманули.
Вскоре нас попросили подняться на подиум. Перед оркестром построился хор и роботы заиграли наверное самый странный из всех маршей, под который запевала, сняв с головы голубой берет космодесантника, мрачным, загробным басом затянул:
В кабаке перегар стоит винный,
Льется водка, вино там ручьем.
За столом сидит пьяный детина,
Водку пьет и о чем-то поёт.
Вслед за первым куплетом оркестр выдал духовыми аккорд такой трагической силы, что ему позавидовал бы и похоронный марш, а хор, одетый в белоснежную парадку, под которой виднелись голубые тельняшки, трижды с грохотом переступил с ноги на ногу, надел голубые береты и пронзительно грустно запев припев чуть ли не дискантом, но уж точно высоким тенором, протяжно выдохнул:
Отслужил. Слава тебе, Господи!
Отслужил. Господи, слава тебе!
Отслужил. Вернулся домой.
Запевала, стоящий перед хором, звонко хлопнув в ладоши, отбил хлопуна по груди и бёдрам, после чего запел всё тем же сочным, густым и глубоким грудным басом но уже веселее:
