— Не нужно уступок,— раздался голос,— мы хотим свободы!
— Терпение,— значительно сказал Монте-Кристо,— император согласился на уничтожение цензуры, новый закон о печати совершенно либерален, также должны быть созваны депутаты германской и ломбардо-итальянских провинций.
Изумление все больше овладевало собранием, и кое-где слышались возгласы:
— Невероятно! Невозможно!
— А когда состоится это собрание депутатов? — спросил, наконец, Санта-Кроче.
— К сожалению, не сейчас, а только 3-го июля,— печально ответил Монте-Кристо.
Послышался гневный ропот.
— Над нами смеются,— вскричал молодой человек в толпе,— прихвостни Радецкого убили моего отца, я требую мщения!
— Моя мать ранена при восстании в Корсаден-Серви,— сказал другой,— нам нужны не соглашения, а война!
— Да, война до полного освобождения! — грозно раздалось повсюду.
— Погодите,— повелительно начал Монте-Кристо.— Я знаю, как кипят ваши сердца, но убеждаю вас повременить. Народ,' стремящийся к свободе, силен и мощен. Но наши тираны многочисленны, как морской песок; есть и изменники! Вы победите, Милан будет свободен, но когда ваша кровь прольется за отечество, союзники, на помощь которых вы рассчитываете, постыдно оставят вас: вы снова попадете в руки врагов, и тяжкое иго станет еще тяжелее! Прежде вас били плетьми, теперь будут бить «скорпионами»! Карл Альберт, король Пьемонтский, предаст Милан, как только достигнет своей цели. Упорствуете ли вы еще в вашем желании?
Пророчески звучала речь Монте-Кристо; патриоты поддались было впечатлению его слов, но колебались они только минуту.
— Пусть случится самое худшее,— разом вскричали они,— лучше умереть, чем медлить! К оружию!
— Да будет так — к оружию! — торжественно повторил Санта-Кроче.— И да поможет нам Бог!
— Но где же Аслитта? Он поведет нас? — вскричали многие.
Лучиола выступила вперед.
— Патриот Аслитта арестован,— печально сказала она,— он томится в цитадели!
Раздался крик ярости.
— Спасем его! — раздались возгласы.— Возьмем приступом цитадель, пока они не умертвили его!
— Да, спасем его,— прозвучал голос Монте-Кристо,— пусть завтра начнется жестокая борьба! К оружию во имя свободы и человечности!
Внезапно поднялся молчавший до сих пор человек и, устремив взор на графа, медленно произнес:
— Мы едва знаем вас. Какое ручательство можете вы представить нам в том, что не покинете нас в минуту опасности?
Громкое неудовольствие встретило эти слова: Санта-Кроче велел говорившему замолчать, но Монте-Кристо спокойно сказал:
