— Но, отец,— вскричала Валентина в смятении,— если родители мои умерли и ты воспитал меня, значит, все-таки я твоя дочь!
— Благодарю тебя за эти слова, Валентина, но прежде чем силы окончательно оставят меня, я должен выполнить еще один, последний долг. Доктор, дайте мне глоток вина: мне нужно обратиться к Валентине с просьбой.
Давоньи влил Вильфору в рот немного красного вина, а Валентина обняла умирающего, прижавшись головой к его груди.
— Я поручаю тебе моего сына, Валентина,— прошептал Вильфор,— о, чего бы я ни дал, чтобы вместо него носить цепи — что смерть в сравнении с жизнью каторжника! Если в твоей власти будет ободрить или утешить Бенедетто, не откажись сделать это, он жалкий, погибший человек, но это я сам толкнул его в пропасть! Сжалься над ним и дай мне умереть спокойно!
— Отец! — торжественно сказала Валентина де Вильфор.— Твое желание для меня священно: я отыщу Бенедетто и передам ему твой привет и последнее слово.
— Ты… ангел…— прошептал Вильфор,— и прощай… а! Вот и смерть!
Судорога пробежала по членам Вильфора — он тяжело простонал, глубоко вздохнул — и его не стало!
Когда утих первый порыв горя Валентины, доктор уговорил ее пойти отдохнуть. Между тем мужчины подробно обсудили странное признание, сделанное Вильфором.
— Если бы я только знал,— в раздумье сказал де Фламбеан,— что заключается в этих индусских письменах и бумагах, я бы…
— Господин де Фламбеан,— скромно перебил прокурора молодой Давоньи,— если вам угодно доверить мне документы, я переведу их.
— В самом деле? Но как вы это сделаете?
— Видете ли, я страстный любитель восточных языков и пользуюсь каждым случаем для удовлетворения моей любознательности. Я все надеюсь попасть в Индию — эта страна лотоса всегда была для меня неизъяснимо привлекательной. Дайте мне бумаги, и завтра вы получите перевод.
— Вот они,— сказал обрадованный Фламбеан, подавая ему документы. Затем собеседники разошлись.
На следующее утро, когда Давоньи с сыном, Валентина, Максимилиан и Юлия сидели за завтраком, в дверь тихо постучали, и на пороге показался Али, немой черный слуга Монте-Кристо. Валентина и Максимилиан вскрикнули от изумления: Али низко поклонился, подал врачу письмо и исчез.
Давоньи развернул письмо, содержащее только несколько строк:
«Ждите и надейтесь! В этих двух словах вся тайна жизни: не теряйте мужества, и Бог поможет вам!»
После похорон де Вильфора Валентина, Максимилиан и Юлия вернулись в Марсель, где Эммануэль Эрбе оставался со стариком Нуартье. Валентина хотела посетить Тулон и оттуда отправится на зиму в Италию с Максимилианом, дедушкой и четой д'Эрбе. Последние слова, которые произнес Давоньи, прощаясь с ними, были:
