«Пату Харрису нравилась его должность: еще бы — капитан единственного судна на Луне! Глядя на пассажиров, которые, поднявшись на борт «Селены», спешили занять свои места у окон, он спрашивал себя, как пройдет сегодняшний рейс…». Так начинает Артур Кларк фантастическую повесть «Лунная пыль»[1], действие которой происходит, по всей видимости, в начале следующего века. Корабль-пескоход совершает обычный туристский рейс по Морю Жажды. И вдруг — как обойтись без этого «вдруг» в приключенческом сюжете? — в тот момент, когда ничто не предвещает опасность и пассажиры спокойно любуются красотами лунного пейзажа, «Селена» проваливается в невидимую до того воронку и ее засыпает песком. Люди оказываются в отчаянном положении. Неизвестно, удастся ли вызвать спасателей, потому что радио, разумеется, выходит из строя. И тогда, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, наиболее мужественные из потерпевших бедствие разрабатывают план развлечений. Первым пунктом в нем значится чтение «университетского издания классического вестерна «Шейн». Книге предпослано предисловие, первая же фраза которого содержит следующее утверждение: «Одним из наиболее неожиданных литературных событий нашего столетия оказалось возрождение, после полувековой опалы, жанра, известного под названием «вестерн».
Итак, по мнению весьма уважаемого английского ученого и писателя, вестерну, какие бы временные невзгоды его ни подстерегали, суждена еще долгая жизнь. Этот прогноз интересен и сам по себе и еще потому, что повесть, попавшая в будущее, действительно принадлежит к классике жанра. Так давайте же вслед за пассажирами «Селены» раскроем ее и мы.
«…Он появился в нашей долине летом восемьдесят девятого года, — начинает свое восхищенное повествование о запомнившемся ему на всю жизнь герое Джои Старрет, которому во время описываемых событий было всего восемь лет и который с фотографической точностью детского зрения запечатлел облик незнакомца. — На нем были высокие сапоги с заправленными в них «техасами», узорчатый пояс, рубаха с открытым воротом, черный шелковый шейный платок и черная шляпа с полями, затенявшими лицо. По этой его одежде, по тому, как держался он на лошади, был сразу виден человек из другого мира. Он был невысок и худощав, составлял единое целое со своей лошадью, и чувствовались в нем сдержанная сила и привычная настороженность…».
