Вот три красноречивые цифры. В 1790 году на землях к западу от Аллеган жили сто десять тысяч человек, в 1820-м — один миллион 515 тысяч, в 1840-м — четыре миллиона 269 тысяч. Кто входил в состав этих первых ста десяти тысяч? Прежде всего охотники и трапперы — те, с кого Фенимор Купер писал своего Натти Бумпо, прозванного индейцами Кожаным Чулком, — первопроходцы, разведывавшие дорогу и прокладывавшие тропы. Вслед за ними двигались тысячи храбрых и предприимчивых людей, для которых закон об «общественных землях» был пустым звуком, ибо каждый устанавливал законы сам для себя. Наконец они вышли к Миссисипи. И здесь надолго остановились.
Переселенцы проделали трудный путь, продираясь через лесные дебри, переправляясь через бурные, порожистые реки, одолевая горные кручи. И все эти тяготы и опасности, связанные с преодолением препятствий, устроенных природой, к тому же многократно усугублялись риском в любой момент быть сраженным индейской стрелой и скальпированным. Впрочем, когда представлялся случай, они всегда стреляли первыми, даже если никакой угрозы нападения не было. Конечно, не все. Разные люди стремились на Запад. Одни предпочитали завязать мирные отношения с исконными обитателями этих земель; другим было просто на все наплевать: мы сами по себе, а индейцы — сами по себе; третьи же обладали психологией и повадками конкистадоров — для них каждый индеец, не покорившийся белому человеку, не смирившийся перед ним, был дикарем, уничтожить которого вполне естественно.
Это вызывало ответную реакцию. Недоверие к белым укоренялось с каждым их шагом. Многие племена не хотели становиться на тропу войны, они искали способы сближения, тот модус вивенди, который сейчас называется мирным сосуществованием. Но мир почти всегда бывал недолгим и непрочным, потому что приходили другие белые — и гремели бесчестные выстрелы. Так прорастали семена взаимной вражды и ненависти.
Так что же, значит, рассказывая о Кожаном Чулке, классик, мягко говоря, приукрасил истину? Нет, конечно. Потому-то он и сделал полюбившимся всем героем именно траппера. Как раз они в большинстве своем были людьми не только отчаянно храбрыми, но также благородными и честными. Вот короткая история одного из них, Даниэля Буна, ставшего впоследствии персонажем устных преданий и нескольких романов. Это был замечательный силач, великолепный охотник и один из лучших проводников. Профессия не ожесточила его, он любил шутку и отличался добродушным нравом. Буна воспитали индейцы, и он всегда — даже в самых невыгодных для себя ситуациях — защищал их. А в 1820 году его застрелили соотечественники. Потом они клялись, что это вышло случайно, что его просто приняли за индейца…
