Re:мейк | страница 38



Беззвучный поступок не гасил ненасытного огня моей ярости. «Вой, вихрь, вовсю! Жги, молния! Лей, ливень! Вихрь, гром и ливень! Ты, гром, в лепешку сплюсни выпуклость вселенной и в прах развей прообразы вещей и семена людей неблагородных. Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки! Разбейся, сердце! Как ты не разбилось?»

Я металась по комнате, в мусорную корзину летели безвинные напоминания о моих виртуальных поклонниках: цветы, плюшевые игрушки, конфеты, духи. Я уже приглядывалась к компьютеру: «Взять бы, да выбросить его из окна. То-то шуму будет!» Впрочем, вовремя одумалась: компьютер нужен для работы. Обмякнув на диване, я не помню, как уснула. Очнулась поздним утром. В слезах.

3. На границе неба

Я плакала во сне.

Несколько дней кряду, не переставая, лил дождь. Пузырились лужи, по обочинам дорог неслись мутные потоки воды, на деревьях зябко дрожала листва. Казалось, совсем скоро город затопит, не оставив ничего, кроме серой стены дождя и мерного шума. Истекала вторая неделя моего отпуска. Я не нашла в себе сил поехать к родителям на дачу. Не выходила из дому и не подходила к телефону. Целыми днями бесполезно бродила по квартире, иногда замирала перед телевизором, иногда лежала на диване в каком-то душевном обмороке, укрывшись книгой.

Слова! Самое страшное, что родителям, друзьям, продавцам в магазине необходимо их произносить. Я даже не могла представить, как и что я скажу, если внутри меня дыра, черная и холодная, как мой опустевший холодильник с перегоревшей лампочкой внутри. Я онемела. Жизнь застыла в томительной и изнуряющей неизвестности скорого поезда, оглохшего на полустанке перед красным семафором.

Временами я стала замечать за собой странные провалы памяти – и вдруг обнаруживала себя на балконе с сигаретой в руках. Зажженной. Как я там оказалась? Когда и где успела прикурить? В тесной квартирке я теряла решительно все, что можно было потерять: расчески, полотенца, солонку, пульт от телевизора. Моим личным рекордом стала утеря бутылки подсолнечного масла. Впрочем, я легко уступала судьбе и поисков не возобновляла.

Счастье усыпляет. В несчастьях мы зорки. И в заголовках газет, в каждой строчке наугад раскрытой книги я находила ответы на свои вопросы, причины своих ошибок, явственно видела собственную несостоятельность. Дом, населенный тайными знаками и ссылками на прошлое, ожил, как в детстве – бесхитростный рисунок обоев. Всюду я видела себя – самоуверенную, насмешливую, самовлюбленную. Как придирчива была я в своем выборе, ни разу не задумавшись, а что, собственно, я могу дать мужчине? Чем я-то могу быть полезна и интересна? Может быть, я энциклопедически образованна или невероятно умна? Так нет же. К тому же я никогда не испытывала потребности в заботе о ком-то, в любви. Я даже готовить толком не умею.