Античная драма | страница 35



Ты ночью беды, ты мраком тоски
Покрыл Экбатаны и Сузы.
И матери рвут дрожащей рукой
Одежды свои,
И льются потоком слезы на грудь
Измученных женщин.
И юные жены, уже овдовев,
Горюют о тех, с кем ложе любви,
Отраду и счастье цветущих лет,
Делили, на мягких нежась коврах,
И плачут в тоске неизбывной.
Я тоже скорблю о павших бойцах,
О доле их горестной плачу.
Строфа 1
Вся стонет Азия теперь,
Осиротевшая земля:
«Повел их за собою Ксеркс,
Их гибели виною Ксеркс,
Все это горе неразумный Ксеркс
Уготовил кораблям.
Почему, не зная бед,
Правил Дарий, древних
Суз Повелитель дорогой,
Славных лучников начальник?»
Антистрофа 1
С пехотой вместе моряки
На темногрудых шли судах,
На быстрокрылых шли судах,
Навстречу смерти — на судах,
Врагу навстречу, прямо на клинок
Ионийского меча.
Царь — и тот, нам говорят,
Чудом спасся и бежал
По фракийским, полевым,
Стужей скованным дорогам.
Строфа 2
Бедные те, кто по воле злой
Рока погибли первыми там,
У берегов Кихрейских![27] Вопи,
Плачь безудержно, скули, рыдай,
К небу пронзительный стон вздыми
Боли и скорби, тоску излей
Криком протяжным, терзай сердца
Жалобным воем!
Антистрофа 2
Носит волною морской тела,
Жадно немые чада пучин
Трупы зубами рвут на куски!
Полон тоски опустевший дом,
Горем убиты мать и отец,
Сына-кормильца у стариков
Отняли. Вот и до них дошли
Страшная новость.
Строфа 3
Азия больше не будет
Жить по персидской указке.
Больше не будут народы
Дань приносить самодержцам,
В страхе не будут люди
Падать наземь. Не стало
Царской власти сегодня.
Антистрофа 3
Люди язык за зубами
Сразу держать перестанут:
Тот, кто свободен от ига,
Также и в речи свободен.
Остров Аянта, кровью
Залитый, стал могилой
Счастья гордого персов.

ЭПИСОДИЙ ВТОРОЙ

Из дворца выходит Атосса в сопровождении прислужниц, которые несут жертвенные дары.

Атосса

Кто побывал в несчастье, тем по опыту,
Друзья, известно, что когда накатятся
Несчастья валом, всё уже пугает нас,
А если жизнь спокойна, то надеемся,
Что так, с попутным ветром, будем вечно жить.
И вот сегодня все в меня вселяет страх.
Глазам везде враждебность божья видится,
В ушах не песнь победы — громкий плач звенит.
Так потрясен ударом оробевший дух.
Я не в повозке, не в привычной роскоши
Сюда вернулась, нет, я из дворца пришла
Пешком, чтобы того, кем сын мой зачат был,
Почтить надгробной жертвой. Молоко несу
Я от коровы безупречной белое,
И мед прозрачный, пчел трудолюбивых дар,
И, воду ключевую, беспорочную,
И этот благородный, неразбавленный,
Лозой, когда-то дикой, порожденный сок.
И золотые, спелые, душистые