— Я помню, что многие разбивали здесь лагерь. Теперь это запрещено. — Он сделал паузу, пристально посмотрев на девушку. — Но я думал, что это по большей части цыгане.
Энни улыбнулась, кивнув.
— В те дни я знала очень многих цыган.
Мэтт нахмурился.
— Но ведь сама ты не цыганка.
— Нет. Моя мать была испанкой, а отец… — девушка вдруг замолчала.
— Что?
Энни тряхнула головой, чтобы убрать с лица волосы.
— Мой отец не стоит даже упоминания в разговоре. Он ни разу не появился в моей жизни.
Странная тень, очень похожая на гнев, пронеслась по лицу Мэтта, и Энни умолкла, размышляя, что именно из сказанного могло так сильно поразить его, но через несколько секунд непонятное выражение исчезло. Он ничего не сказал, лишь встал на мосту рядом с девушкой, и они вместе облокотились на перила, глядя на журчащий поток.
— А зачем вы приходили сюда? — спросил Мэтт, повернувшись к Энни, чтобы лучше видеть ее лицо. — И что делали весь оставшийся год?
Голубые глаза Мэтта были серьезны. Ему и в самом деле интересно! Девушка улыбнулась.
— Давай-ка я расскажу тебе по-другому обо всем этом, — произнесла она, внезапно загоревшись желанием облегчить душу рассказом. — Мою маму звали Марина Торрес. В молодости она была очень красива. Ей хотелось чего-то достичь в жизни. И первым шагом на этом пути стало место домработницы на ранчо богатой семьи. Это был тот самый шанс, который выпадает раз в жизни. Наниматели платили хорошо и хорошо с ней обращались, а мама копила деньги, чтобы поехать в Даллас получить образование.
— Разумно. И правильно.
— Да. Но, к сожалению, в семье был очень красивый молодой человек, который часто оказывался неподалеку от нее. И она влюбилась. А закончилась эта история тем, что у нее не оказалось ни работы, ни любовника, ни будущего — только я.
— Но почему? Разве она не могла получить помощь от твоего отца?
Энни отвернулась.
— Знаешь, честно говоря, я даже не уверена, что она пыталась. Она уволилась, чтобы спрятаться от всего мира и дать мне жизнь. А потом осталась одинокой молодой женщиной с младенцем на руках, и с тех пор ее жизнь напоминала витки нисходящей спирали. Она получала места там и тут, где-то была домработницей, где-то — официанткой… И все же летом мы чаще всего возвращались в Чивери.
— А почему?
Энни помолчала. Как объяснить это так, чтобы не раскрыть свой главный секрет?
— Думаю, из-за чувства объединения, — наконец ответила она, и этот ответ был отчасти правдив. — Каждое лето сюда приезжали одни и те же люди. Это было похоже на возвращение домой. Единственное безопасное место в этом большом и пугающем мире.
