Неожиданно он услышал мысленный зов Андре:
— Ты нам нужен. Ей плохо.
Кристоф тут же отпрянул от Миширы, которая тянулась к его губам, но она не хотела его отпускать и потянула за лацкан пиджака:
— Что-то не так? Ты сегодня такой официальный и в тоже время манящий. Я исполню любое твое желание, загадывай.
— Прости, но о ничего не получится. Мне надо спешить, — говорил он, отрывая ее от себя.
— Нет, ты постоянно куда-то исчезаешь, я не отпущу тебя.
— Мишира, что-то случилось с Лаари, — проговорил он, перемещаясь, но она настолько вцепилась в него, что прибыла в дом вместе с ним.
Лаари лежала на диване в гостиной, ее кожа была бледна, а на лбу выступили капельки пота, волосы разметались по подушке, а у кровати на коленях стоял Андре, обтирая ее лицо губкой.
— Что случилось? — спросил Кристоф.
— Сюрприз.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ты утром подарок получил?
Кристоф вспомнил найденный на подушке рядом с ним серебряный браслет с инициалами сестры и запиской, "Чтобы всегда помнил обо мне", и кивнул.
— Еще оказывается нас, вечером ждал сюрприз, но, не дождавшись тебя, она решила сделать все назло и вот результат.
— А что за сюрприз?
— Не поверишь, однако Лаари испекла торт, — Это действительно было шокирующей новостью. Девушка ненавидела готовить и когда они с Андре пытались приобщить ее к этому чисто женскому делу, она не просто высказывала недовольство, а портила блюда до такой степени, что их невозможно было есть: то пересолит, то переперчит, до такого состояния, что слезы из глаз. И тогда посовещавшись, мужчины, решили, что лучше готовить самим, чем переводить продукты понапрасну.
— Я не ослышался? — спросил Критоф.
Андре помотал головой, а Мишира удивленно посмотрела на Кристофа.
— И как она дошла до такого состояния? — спросила женщина.
— Узнав, что Кристофа сегодня не будет, и он забыл о своем обещании, она решила съесть все сама, до последнего кусочка. А результат перед вами.
Кристоф улыбнулся, присаживаясь у изголовья Лаари и гладя ее по влажным волосам:
— Ты совсем еще ребенок. Девочка моя, почему ты не позвала меня?
Но ответ Кристофу был не нужен, он и так прекрасно знал, что гордость не позволила напомнить об обещании. Она всегда была такой, даже если ей будет тяжело и больно, но через свои принципы она не переступит, будет идти до конца, и в тех случаях, когда это принимало такие детские формы.
— Кристоф, давай сварим зелье и вернемся к моему камину.
— Согласен, но мне нужно сосредоточится. Возвращайся без меня, а я потом, как справлюсь.
