Хазары | страница 43
И трусливый раб!
Мертвые не имут
Ни хулы, ни сраму.
ЭПИЛОГ
memento mori!
К ней на склоне лет
Мой дед готовил душу свою строго,
И стоя у могильного порога,
Поведал мне семейный наш завет:
— Служить России!
В этом наша Честь!
Служить ей истово!
Без страха и упрека.
Служить! Не зная времени и срока,
Отвергнув выгоду, тщеславие и месть.
Я ухожу.
Теперь внук, твой черед.
Теперь ты сам ответчик перед Богом.
Не любит он молитв высоким слогом,
Но судит по делам
И дел высоких ждет,—
Из жизни уходил дед тихо, строго,
Не давая воли мукам плоти:
— Гложет,— говорил,— за Вас тревога:
Как легко и пусто Вы живете.
Эта легкость неугодна Богу,
Горек хлеб за этот смертный грех.
Трубят ангелы небесные тревогу
И нечистого я слышу громкий смех,
Наша кровь и наши прегрешенья
Ему радость.
Злобен Сатана.
Только в покаянии спасение,
Только покаянья ждет страна.
— Внучек,— мне шептал,—
Больна Россия!
Вновь вернулись Смуты времена.
Не роняйте руки от бессилия
Когда Наша Родина больна.
Отравили земли, реки, море,
Продали Ваш лес и Вашу нефть.
Неизбывно Геноцида горе,—
Смерть детей и мучеников смерть.
Не по чину нами правит гнида.
Русь живет пока без Головы,
И урок усвоив Геноцида,
Свое право осознайте Вы!
Оснований нет для самомненья,
Затяните туже пояса,
Соберите все рассыпанные эвенья,
Посадите новые леса.
И над мукой встаньте и позором!
Плоть народа!
Боль его сердец!
Головным.
Осмысленным дозором
Положите Смуте злой конец!
Предсмертная исповедь
Я не прощал врагам обид!
Мой следователь — Авербах
Любил ногой ударить в пах.
И спрашивал:
—Ну что? Болит? -
Как нашей власти злейший враг
Смирись!
Дворянское отродье.
Держите, Ваше благородье.—
И снова бил ногою в пах.
В наручниках и кандалах
Я был тогда ему не страшен
И месяц пил из этой чаши.
Шутник был этот Авербах...
Обязан был спасти я Честь.
И выжил а лагерях!
И жизнь поддерживал мне страх
Не совершить святую месть.
Я на краю стоял могилы,
Мне наступала смерть на пятки,
Но повезло; за две десятки
Не растерял ни ум, ни силы,
И вот Свобода!
Все права!
Я снова гражданин Державы!
И как от слалостной отравы
Хмельно кружится голова.
Три года после лагерей
Искал его я дни и ночи.
Нашел.
Имел он дачу в Сочи,
Пять внуков
И троих детей.
Не труд один разящий взмах
Для ненавидящей руки.
Мы были оба старики.
Шутник был эгот Авербах...
Спасал я, внучек, рода Честь.