Хазары | страница 43



 И трусливый раб!
 Мертвые не имут
 Ни хулы, ни сраму.


ЭПИЛОГ



 memento mori!
 К ней на склоне лет
 Мой дед готовил душу свою строго,
 И стоя у могильного порога,
 Поведал мне семейный наш завет:
 — Служить России!
 В этом наша Честь!
 Служить ей истово!
 Без страха и упрека.
 Служить! Не зная времени и срока,
 Отвергнув выгоду, тщеславие и месть.
 Я ухожу.
 Теперь внук, твой черед.
 Теперь ты сам ответчик перед Богом.
 Не любит он молитв высоким слогом,
 Но судит по делам
 И дел высоких ждет,—
 Из жизни уходил дед тихо, строго,
 Не давая воли мукам плоти:
 — Гложет,— говорил,— за Вас тревога:
 Как легко и пусто Вы живете.
 Эта легкость неугодна Богу,
 Горек хлеб за этот смертный грех.
 Трубят ангелы небесные тревогу
 И нечистого я слышу громкий смех,
 Наша кровь и наши прегрешенья
 Ему радость.
 Злобен Сатана.
 Только в покаянии спасение,
 Только покаянья ждет страна.
 — Внучек,— мне шептал,—
 Больна Россия!
 Вновь вернулись Смуты времена.
 Не роняйте руки от бессилия
 Когда Наша Родина больна.
 Отравили земли, реки, море,
 Продали Ваш лес и Вашу нефть.
 Неизбывно Геноцида горе,—
 Смерть детей и мучеников смерть.
 Не по чину нами правит гнида.
 Русь живет пока без Головы,
 И урок усвоив Геноцида,
 Свое право осознайте Вы!
 Оснований нет для самомненья,
 Затяните туже пояса,
 Соберите все рассыпанные эвенья,
 Посадите новые леса.
 И над мукой встаньте и позором!
 Плоть народа!
 Боль его сердец!
 Головным.
 Осмысленным дозором
 Положите Смуте злой конец!

 Предсмертная  исповедь

 Я не прощал врагам обид!
 Мой следователь — Авербах
 Любил ногой ударить в пах.
 И спрашивал:
 —Ну что? Болит? -
 Как нашей власти злейший враг
 Смирись!
 Дворянское отродье.
 Держите, Ваше благородье.—
 И снова бил ногою в пах.
 В наручниках и кандалах
 Я был тогда ему не страшен
 И месяц пил из этой чаши.
 Шутник был этот Авербах...
 Обязан был спасти я Честь.
 И выжил а лагерях!
 И жизнь поддерживал мне страх
 Не совершить святую месть.
 Я на краю стоял могилы,
 Мне наступала смерть на пятки,
 Но повезло; за две десятки
 Не растерял ни ум, ни силы,
 И вот Свобода!
 Все права!
 Я снова гражданин Державы!
 И как от слалостной отравы
 Хмельно кружится голова.
 Три года после лагерей
 Искал его я дни и ночи.
 Нашел.
 Имел он дачу в Сочи,
 Пять внуков
 И троих детей.
 Не труд один разящий взмах
 Для ненавидящей руки.
 Мы были оба старики.
 Шутник был эгот Авербах...
 Спасал я, внучек, рода Честь.