Женская верность | страница 18
— Маленько уж осталось. Сдюжим. — Тихон обнял её за плечи, погладил по голове.
— Понесла я, Тихон, — тяжелая усталость, беременность и голодный желудок, неопределенность и неизвестность будущего, измученные дети — всё было против нее.
Тихон молчал. Устинья смотрела сухими глазами в темноту ночи. Да и откуда было взяться слезам, когда поезд, бог весть почему, уже вторые сутки то медленно полз, то мчался без остановки, не пойми куда. Когда вода кончилась, то особо не беспокоились, ожидая очередной станции, тогда все, притихнув, прятались в темном углу, пока Тихон бегал за кипятком. Но уже переехали за Урал. Станции тут были редко, а поезд, как говорил Тихон, нагонял расписание.
Тихон молчал. Кто знает, что у него было на душе? О чём он думал, глядя в щелку вагонной переборки?
Устинья не дождавшись ответа, что тут скажешь, поползла назад. Ни злости, ни обиды у неё не было. Жена она его. Вышла по доброй воле. Доля её женская такая. Тошнота от голода и тряски подкатила к горлу. Устинья устроила поудобнее младшеньких мальчишек, натянула на колени юбку и, обхватив их руками, потеряла счет времени. Потрескавшиеся губы беззвучно шептали: "Господи, дай мне силы". И он дал. Потому что не в силах человеческих пережить то, что судьба ей уготовила
Всё когда-нибудь кончается. Наконец, отгромыхав по стрелкам, надергавшись и накатавшись взад — вперёд, вагон остановился. Громкий, эхом разносящийся в утреннем тумане голос, командовал: тридцать четвертому перейти на пятый, а машинисту Фёдорову подойти к станционному диспетчеру. То замолкал, то вновь в утреннем тумане женский голос куда-то посылал вагоны, составы, машинистов…
Дети спали. Устинья в щёлку между вагонными переборками рассматривала кусочек новой жизни.
Тихон тряпицей отёр с лица дорожную пыль, пучком соломы почистил сапоги, Устинья, достав из волос гребёнку, причесала его кудрявую шевелюру. Чуть отодвинули в сторону тяжеленную дверину и, через образовавшийся проём, Тихон спрыгнул на землю. Огляделся. Утро было раннее. Народу — никого. Наказав Устинье с детьми "сидеть и никуды", пошёл искать подводу. Ехать от станции им было далече. В городе на Енисее строили завод, который из леса, коему здесь нет числа, будет делать на всю страну бумагу. Посёлок строителей так и назывался — Бумстрой. Тихону обещали комнату в строящимся бараке. Но Бумстрой находился на правом берегу Енисея, а вокзал на левом. Соединялись оба берега понтонным мостом. Добежав до центрального вокзала, Тихон, к своей радости, увидел даже не подводу, а грузовик, на подножке которого стоял вихрастый рыжеватый здоровяк.