— Вернул бы ее домой.
— Ты? Через заграждение?
— Да! — уверенно заявил дедушка.
Отец подошел к кровати (я это поняла по скрипу половиц) и постучал пальцем по моему плечу.
— Вставай!
Я не шевельнулась.
— Ты же не спишь! — Отец постучал еще сильнее. — Ресницы у тебя дрожат!
Я попыталась закатить глаза вверх. Геральд мне говорил: когда закатываешь вверх глаза, можно заглянуть в череп. И ресницы тогда не дрожат. Но совет Геральда мне не помог. Ресницы по-прежнему дрожали. Отец сказал, чтобы я не разыгрывала спектакль. Да и бабушка, бывшая, вероятно, поблизости, и наверное еще без зубов, прошамкала, вздыхая:
— Оставь ее! Охрана еще спит. Пусть и она поспит. Она устала.
— Нам пора уходить! — ругался отец.
— Что-что? — переспросила бабушка.
— Уходить им надо! — закричал дедушка.
— Ах, вон оно что! — вздохнула бабушка.
От таких криков и глухая бабка бы проснулась. Пришлось подняться.
— Одевайся! — приказал отец.
— Я одета.
— Башмаки!
Я выбралась из постели. Наклонилась к полу. Там стояли мои башмаки, но я сделала вид, что ищу их.
— Обувайся быстрее! — отец уже не сдерживался.
Я обулась и объявила, что должна еще причесаться и умыться. А еще я хочу есть.
— Давай-давай, пошли! — приказал отец. — Прощайся!
Мы уходим.
Он схватил меня за руку и потянул за собой. Я сопротивлялась. Отец выпустил мою руку, и я упала на кровать. Отец склонился надо мной.
— Ты самый упрямый, самый глупый ребенок, каких я знаю!
— Меня должен забрать Кон!
— Кон тебя не заберет.
— Это прозвучало так убедительно, что я сразу поверила. Тогда я встала и пробормотала:
— До свидания…
Дедушка поцеловал меня в щеку. Бабушка прижала к дрожащей груди. Я высвободилась из ее объятий. Отца она тоже прижала к дрожащей груди, и он отстранился.
Мы вышли из комнаты. Дедушка закрыл забитое досками окно.
Шли мы быстро. Я протянула отцу руку.
— Не беги так быстро! У меня колет в боку.
Отец остановился, вынул из кармана сигарету, сунул ее в рот и зажег. Только я хотела сесть на обочину, как он меня приподнял.
— Не усаживайся!
Мы побежали. Через некоторое время я вновь решила присесть.
— Я устала!
— Я тоже. Но надо бежать. Дома можно спать, сколько захочешь. У нас мало времени. Через полчаса мы должны быть у заграждения.
— Зачем это нужно?
— Потому что меняется караул.
— Ну и что?
— У меня есть записка от майора с разрешением пройти через заграждение.
Чего ж тогда волноваться?
— Эта записка ничего не значит. Майор не имеет права пропускать гражданских.
— А как же ты прошел?
