— Здравствуй, фрау!
Встал, подошел к шкафу, достал кусок колбасы.
— Хочешь поесть?
Я покачала головой. Колбаса была очень жирной.
— Не хочешь? Махт никс, махт никс! — Кон спрятал колбасу в шкаф. Прислушался к пению.
— Громко поют, — сказал он озабоченно.
Я ответила:
— Махт никс, махт никс!
Кон сел к столу. Протер очки. Я рассматривала его газету. Язык незнакомый, и буквы незнакомые. Показала ему на заголовок.
— Кон, что здесь написано?
— Скоро конец войне!
— Но она же кончилась!
— Кончилась здесь. Но не по всей Германии. Нацисты еще сопротивляются, стреляют.
Он оторвал кусок газеты, насыпал черные крупинки табака. Такой табак назывался махорка. Свернул сигаретку, прикурил от свечки.
— Когда война кончится, вы все вернетесь в Россию?
Кон кивнул.
— Ты рад этому?
Кон посмотрел на меня сквозь толстые стекла очков. Самодельная сигарета его повисла на нижней губе. Маленький горящий кусочек упал Кону на штаны.
— Ты рад этому? — повторила я свой вопрос…
— Пять лет прошло. Дома все изменилось. Все-все изменилось!
— А почему ты не с ними? — Я показала на дом Вавры и дом Архангела. — Почему ты не поешь?
Кон выплюнул окурок изо рта. Тот упал на пол и погас. Кон глубоко вздохнул.
— Петь-то ты можешь?
Кон улыбнулся и запел. Он пел тихо-тихо нежным, баюкающим голосом. Пел какие-то непонятные слова. Я бы вот так сидела и слушала его вечно. Наверное, мы долго сидели. Вдруг отворилась дверь, и вошел Геральд.
— Послушай, Кристель, твоя мать в истерике. Тебя ищут по всему дому.
— Ну и что?
— Давай иди, скоро одиннадцать.
Кон перестал петь. Свернул новую сигарету.
— Фрау, фрау, — пожурил он меня, — делай, что велит мама.
Я, проклиная все на свете, встала и отправилась за Геральдом.
— Что ты все бегаешь к этому сумасшедшему гному? — спросил он меня.
— Сам ты сумасшедший гном!
— Ты знаешь, Архангел с Ангелом расселись у нас.
— Без тебя знаю!
Все окна в доме были темные. Светилось лишь кухонное окошко. Мы обошли террасу, подошли к кухне. В зарослях плюща, под окном, лежало что-то темное, большое. Оказалось — наш орденоносный старшина. Он не был моим другом. У него были неприветливые глаза, узкие, сжатые губы. От него постоянно исходила угроза. А сейчас он лежал беспомощный с закрытыми глазами, открытым ртом и спал. От него несло водкой. Я смотрела на него, с удовольствием плюнула бы в раскрытый рот, если бы не боялась разбудить его. Геральд подергал меня за рукав.
— Пошли! Пошли! Знаешь, я кое-что нашел. Сейчас покажу.
