.
Пример этот, интересный с точки зрения инверсии нормы и аномалии в бытовом сознании, все же единичен. В 20-е гг., несмотря на попытки сторонников филантропической политики изобразить проституток невинными жертвами обстоятельств, в ментальности основной массы горожан продолжал существовать стереотип отрицательного и презрительного отношения к продажным женщинам. Сложно проходил процесс их адаптации к трудовым коллективам, куда проституток вне очереди направляли биржи труда. В 1928 г. на фабрике «Красный треугольник» разразился настоящий скандал. Совет по борьбе с проституцией Московско-Нарвского района направил туда на работу 16 женщин, ранее занимавшихся сексуальной коммерцией. Их имена стали известны работницам фабрики. «В результате, — по словам бывших проституток, — (к нам. — И. Л.) изменилось отношение, дошло до того, что от нас стали кружки прятать и избегать нашего общества»[152]. Центральный Совет Ленинграда по борьбе с проституцией в августе 1928 г. вынужден был констатировать, что решившие порвать с торговлей телом женщины, придя на производство, попадали «в атмосферу недоверия, травли, издевки, приставания охотников до женского пола». Чтобы избежать подобных эксцессов, решено было имена женщин, трудоустроенных по направления советов по борьбе с проституцией, держать в тайне[153]. Генетическую ненависть пролетарок к «гулящим», которых считали в рабочих кварталах «паразитками», не удалось преодолеть в ходе даже широко развернувшейся борьбы с потребителями услуг института продажной любви.
В первое послереволюционное десятилетие, в целом характеризовавшееся филантропической политикой в отношении падших женщин, сторона «спроса» была резко осуждаемой. Обращавшийся к проститутке мужчина сразу получал статус девианта в нормализующих суждениях власти. И этот статус носил ярко выраженную социально-политическую окраску. Как известно, после окончания гражданской войны первыми спрос на доступных женщин предъявили представители возрождающегося слоя городской буржуазии — разного рода предприниматели, посредники, перекупщики. И это вполне естественно. Они раньше других ощутили наличие свободных денег. К. И. Чуковский в дневниковой записи от 27 ноября 1922 г. ярко описал настроение в среде этого социального слоя: «Мужчины счастливы, что на свете есть карты, бега, вина, женщины… Все живут зоологией и физиологией»[154]. Новые предприниматели в первую очередь пользовались услугами содержанок, женщин, промышлявших в ресторанах и гостиницах, реже — уличными проститутками. Власти всячески акцентировали внимание на сексуальной стороне жизни нэпманов. Известный в свое время комсомольский публицист И. Лин писал в 1923 г.: «Торгуются с проститутками прилизанные молодые люди в пенсне, моноклях, в крепко заглаженных брючках, а рабочего парня там не найдешь, ему это не нужно»
