.
Продолжали существовать в советской России и подпольные опиумокурильни. Но все же особой популярностью после революции пользовался кокаин. Буквально через три месяца после прихода к власти большевиков народный комиссариат внутренних дел, находившийся тогда в Петрограде, вынужден был констатировать: «Появились целые шайки спекулянтов, распространяющих кокаин, и сейчас редкая проститутка не отравляет себя им. Кокаин распространился в последнее время и среди слоев городского пролетариата»[24]. «Серебряную пыль» кокаина с наслаждением вдыхали не только лица, связанные с криминальным миром, но и рабочие, мелкие совслужащие, красноармейцы, революционные матросы. Кокаин был значительно доступнее водки. Во-первых, закрылись многие частные аптеки и их владельцы старались сбыть с рук имевшиеся медикаменты, и в том числе наркотические вещества. А во-вторых, из оккупированных немцами Пскова, Риги, Орши кокаин германского производства ввозился контрабандным путем. В годы гражданской войны в Петрограде прекратили свое существование шикарные кафе и рестораны, кулечки-фунтики же с наркотиком стали продаваться в обычных чайных. В народе их быстро окрестили «чумовыми». В таких чайных частенько разворачивались сцены, подобные той, которую описал в своем исследовании Г. Д. Аронович — известный в 20-х гг. врач-нарколог: «В майский вечер (1919 г. — И. Л.) у входа в чайную ко мне подошла девушка 17–18 лет, с усталым безжизненным лицом, в платке и просила на хлеб. Я не знал, что она собирает на «понюшку», то есть кокаин, но скоро увидел ее среди посетителей, она почти силой вырвала из рук подошедшего к ней подростка пакетик кокаина, и когда тот потребовал от нее денег, она сняла сапоги, отдала их продавцу за 2–3 грамма кокаина и осталась в рваных чулках»[25]. Медики отмечали, что в 1919–1920 гг. кокаиновые психозы были довольно заурядным явлением. При этом 60 % наркоманов составляли люди моложе 25 лет.
В годы НЭПа в условиях свободы торговли кокаин, прозванный в народе «марафетом», получил особое распространение. До 1924 г. Уголовный Кодекс РСФСР не определял каких-либо четких санкций в отношении распространителей и потребителей наркотиков. В 20-х гг. кокаином торговали на рынках в основном мальчишки с папиросными лотками. Они предлагали покупателю «антрацит», «кикер», «кокс», «мел», «муру», «нюхару», «белую фею». Под этими синонимами скрывался мелкий порошок, поступавший в советскую Россию контрабандным путем. Правда, нередко продавцы жульничали и добавляли в кокаин аспирин, мел, соду. Это, конечно, снижало действие наркотика, но вряд ли могло спасти от пристрастия к нему. Ведь заядлые кокаинисты потребляли иногда до 30–40 грамм порошка в день, стремясь добиться эффекта. С «марафетом», как показывают исследования медиков, уже в 20-е гг. были хорошо знакомы беспризорники. Обследование задержанных за бродяжничество в 1923–1924 гг. подростков показало, что 80 % из них приобщились к наркотику в 9–11 лет и имели стойкое пристрастие к нему. Действительно, «нюхнуть марафету» можно было прямо на улице с бумажки, ладони, ногтя. Лишь в отдельных случаях, когда в результате длительного потребления наркотика происходила атрофия тканей носового канала, приходилось пользоваться гусиным пером. Оно вставлялось глубоко в нос и позволяло ускорить втягивание порошка Конечно, чаще всего к кокаину прибегали асоциальные элементы, и в частности проституирующие женщины. В 1924 г. социологический опрос выявил, что более 70 % особ, задержанных органами милиции за торговлю телом, систематически потребляли наркотики. При этом почти половина из них предпочитала именно кокаин. В тайных притонах продажной любви в 20-х гг., как правило, можно было приобрести и «марафет». В конце 1922— начале 1923 гг. в Петрограде органы милиции раскрыли целую сеть квартир, хозяйки которых не только занимались проституцией, но и, как было сказано в протоколе, «почти круглые сутки продавали кокаин». Известный исследователь проблем проституции С. Вислоух писал в середине 20-х гг.: «Торговля марафетом… и иными средствами самозабвения почти целиком находится в руках проституток»
