Разговор зашел о злосчастной «Диане»: она вышла в исследовательское плаванье из Балтики во время мира между Англией и Россией, а по незапланированном прибытии в Саймонстаун экипаж узнал, что между странами объявлена война. Обсудили странный нынешний статус шлюпа, его необычную архитектуру, непривычное поведение матросов на берегу.
Пробило восемь склянок, все поднялись. Джек задержал Корбетта и спросил:
— Пока я не забыл, капитан Корбетт, мой старый рулевой и несколько других матросов сейчас на борту «Нереиды». Я тут набросал их имена… Вы весьма обяжете меня, если пришлете их.
— Да, конечно, сэр…, — заколебался Корбетт. — Но, надеюсь, вы не воспримете как неуважение, если я посмею напомнить, что у меня жуткий некомплект?
— Я это помню, и я совсем не намереваюсь вас грабить, напротив. Вы сможете взять равное количество из экипажа «Боадицеи», я даже думаю, что смогу отдать вам на несколько человек больше. Нам удалось завербовать несколько хороших моряков из пленников «Хиби».
— Я буду безмерно благодарен, — воскликнул Корбетт, расцветая в момент. — Я пришлю вам ваших людей сразу, как только окажусь на борту!
Так что на эскадренный смотр коммодор отправился в сопровождении своего прежнего рулевого.
— Прямо как в старые времена, Бонден, — довольно заметил он, когда они приближались к «Сириусу».
— Да, сэр, только лучше, — промурлыкал в ответ Бонден, и тут же в ответ на оклик с фрегата заорал: «Вымпел!» — голосом, способным разбудить мертвого. Однако, этот вопль отнюдь не всполошил «Сириус» — с момента возвращения на борт капитана Пима вся команда пребывала в состоянии лихорадочной активности. Даже обеденное время было урезано до минимума, грог глотали на ходу, и все это для того, чтобы навести на судне показной лоск и выставить его тем, чем оно на данный момент не являлось. Делалось все это по доброй воле, ибо экипаж гордился своим кораблем, и, хотя времени для большой покраски уже не было, «Сириус», на который ступил коммодор, отличался от себя же день назад настолько, насколько этого смогли добиться объединенные усилия двухсот восьмидесяти семи мужчин и нескольких женщин. Поскольку фрегат был фактически выпотрошен для ремонта водяных баков, создать из него увеличенный вариант королевской яхты (к чему экипаж, видимо, активно стремился) не вышло, но, кроме высящихся на палубе пирамид непонятных объектов, плотно укрытых парусиной и брезентом, придраться было не к чему, и Джека весьма порадовало то, что он увидел. Конечно, Джек не поверил видимости, но никто и не ждал от него этого. Все, от отмытого добела угольного погреба и до крашенных в черное ядер в кранцах, было ритуалом. Тем не менее, это имело отношение к реальному положению дел: прекрасный надежный корабль, содержащийся в образцовом порядке, под управлением компетентных офицеров и со спаянным экипажем военных моряков (фрегат был в деле уже более трех лет без перерыва). Капитан Пим выставил у себя в каюте впечатляющую батарею бутылок и выпечки на закуску, но, когда Джек выбрал булочку Бат-оливье, по весу она показалась равной платиновому слитку. Джек подумал, что она является хорошим символом корабля — надежного, постоянного, довольно старомодного, но вряд ли подходящего к ветрам Индийского океана.
