Боцман заторопился на палубу, а Джек разорвал адмиральский конверт и прочел: «Капитан Пим с „Сириуса” надежный, разумный офицер, но ему не хватает инициативы. Капитан Корбетт, „Нереида”, хоть и поддерживает великолепную дисциплину на борту, и весьма ценится, как боевой командир, к сожалению, весьма раздражителен. Он в плохих отношениях с Клонфертом с „Оттера”, и их двоих не следует отправлять вместе на отдельные задания. Лорд Клонферт неплохо зарекомендовал себя храбрым и решительным офицером в нескольких мелких схватках, и он, как и Корбетт, неплохо знает воды у Реюньона и Маврикия.»
«Конфиденциальные замечания, — подумал Джек, — пожалуй, больше говорят об адмирале, чем о капитанах», — но тут в каюту ворвался Феллоуз с прекрасным вымпелом в руках. Джек взглянул на него с таким притворным безразличием, которое вряд ли заслужили бы его дочери, не говоря уж о боцмане.
— Благодарю, мистер Феллоуз. Прошу, положите его на рундук. И передайте доктору, не мог бы он уделить мне минутку?
Джек был занят натягиванием на себя своих лучших форменных бриджей, когда Стивен вошел.
— Я думал, тебе захочется взглянуть на кое-что новенькое, — начал Джек, добавив не без гордости: — Ex Africa surgit semper aliquid novo…, или novi, а?
— К чему это относится? — рассеянно спросил Стивен, оглядывая каюту.
— Как!? Неужто ты не видишь того, что поразит тебя благоговейной немотой, знак настоящего живого коммодора, почти самого возвышенного существа на Земле?
— Какое-то украшение? А, это? Я так понял, ты говорил о чем-то новом. А это полотнище я видел раньше в боцманской каюте, когда у него было расстройство кишечника, довольно давно. Я принял его за украшение его помещения, или за знак какой-то боцманской гильдии.
Затем, смутно осознав, что его реакция не оправдала ожиданий друга, он добавил:
— Но это замечательно красивый флаг, клянусь честью. И так хорошо сшит! Я считаю, тебе надо немедленно повесить его, и, я уверен, нам окажут величайшее уважение!
Если с соблюдением секретности не все было ладно на борту фрегата, то на эскадре было далеко и до этого. Ни от кого не укрылся ни сам факт визита флаг-лейтенанта на «Боадицею», ни его продолжительность, ни последующее оставление флагмана отрядом адмиральских слуг и подчиненных. И естественно, что едва после вояжа капитана Обри через бухту, вымпел с ласточкиным хвостом взвился на грот-мачте «Рэйсонейбла», со всех бортов в гавани грянул тринадцатипушечный салют. Гром выстрелов с разных кораблей перекрываясь, складываясь с эхом от берегов, перекатывался по бухте грозным ревом, клубы дыма плыли над водой, окутывая стоящего на юте Джека, не смотрящего на вымпел, но чувствующего его присутствие всем своим существом. В момент, когда затих громовой ответ «Рэйсонейбла» на приветствие, он повернулся к старшему над сигнальщиками лейтенанту и произнес:
