— Конечно, я так и сделаю. Но вы могли с тем же успехом адресоваться напрямую капитану Обри. У него о вас самые лучшие воспоминания — часто говорит о том, какой у него был настоящий рулевой и очень жалеет о твоем отсутствии.
— Правда, сэр? — спросил Бонден с довольной ухмылкой. — Но даже если и так, все равно мы будем очень вам благодарны за разговор с капитаном. Нам кажется, это будет более правильным, если поговорите вы. А мы будем просто в восторге, покинув «Нереиду».
— Не больно-то она счастливый корабль, а?
— Да уж, сэр.
Бонден налег снова на весла, и, глядя в сторону, заметил:
— Там катают ядра, сэр — вот что она такое.
Стивен почти ничего не знал о кораблевождении, ни теоретически, ни практически, но даже он хорошо знал, что если на корабле экипаж начал прокатывать ядра по палубе под покровом темноты — пиши пропало, следующим шагом будет мятеж. Но также он понимал, что на любом нормальном корабле порка такого серьезного, добросовестного матроса, как Бонден, была бы делом немыслимым.
— Заметьте, я не жалуюсь. И, упаси Боже, не собираюсь никого осуждать: на «Нереиде» есть и настоящие ублюдки среди команды, а когда доходит до точки, на подобных кораблях «кошка» не щадит ни правых, ни виноватых. Я могу получить свои пятьдесят плетей, равно как и любой другой. Хотя, я могу сказать, когда впервые познакомился с «кошкой» — меня били, как барабан, когда я мальчишкой был на «Тандерере». Это называлось «предупреждение от оружейника». Тростью. Нет, я имею в виду, что в первую очередь мы: я, Киллик и остальные, хотим вернуться к нашему капитану. А уж во вторую мы хотим убраться с «Нереиды», пока дело там не приняло дурной оборот. А это уже не за горами. Я не дам много ни за жизнь самого капитана Корбетта, ни за некоторых его офицеров во время сражения, и даже просто в ненастную безлунную ночь, но участвовать во всем этом мы не хотим!
— Мерзко, Бонден, очень мерзко, — откликнулся Стивен.
Больше он не сказал ничего, пока они не подошли к борту «Боадицеи», где поблагодарил Бондена:
— Доброй ночи, и спасибо, что подвез меня домой.
Он заснул с «Путешествием Легуа», с его обворожительным описанием дронта и со Спармэнном, позже, в ночную вахту он услышал, что Джек вернулся на борт. Но когда они встретились, было еще довольно раннее утро. Стивена срочно вызвали в лазарет в связи с алкогольной комой, внезапно приведшей к сильнейшему кровотечению из ушей. Когда они встретились, Стивен понял, что его похмельная ночь и не менее похмельное утро (лазарет благоухал как винокурня) продолжаются. Капитан Обри был желтый и опухший, как любой слишком много выпивший — так много, что даже двадцатимильная обратная скачка не смогла выветрить из него весь алкоголь.
