Старший воин, погребенный в «Черной могиле», имел, судя по всему, очень высокий статус. Об этом говорят и размеры кургана, и ценные вещи, сопровождавшие его в последний путь. В кургане были найдены кольчуги и шлемы, груды оружия, останки двух оседланных коней, две золотые византийские монеты, бронзовый идол, турьи рога в серебряных оковках, украшения, золотые и серебряные слитки, котел с бараньими костями, жаровня, жертвенные ножи, набор игральных бабок-астрагалов, инструменты… Сохранившиеся обручи и дужки рассказали археологам о двенадцати деревянных ведрах — видимо, с вином и медом, — поставленных в курган.
Возле обгоревших останков женщины были найдены десять серпов, кости быка или коровы и зерна — предметы, связанные с сельскохозяйственным трудом. Маловероятно, чтобы спутнице князя, будь она даже не женой, а наложницей, приходилось жать пшеницу или ухаживать за коровой. Но ей, видимо, надлежало ведать этими делами в загробной жизни.
Вообще говоря, трудно сказать с уверенностью, было ли жертвоприношение в «Черной могиле» совершено по славянскому обряду: примерно за сто лет до этого в Новгород, по приглашению его жителей, пришел княжить варяг Рюрик с дружиной. После его смерти родственник князя Олег, регент его малолетнего сына Игоря и тоже варяг, взял Киев, установив власть варяжской династии на значительных территориях, населенных славянами. Недаром огненное захоронение в «Черной могиле» в чем-то напоминает похороны в корабле, описанные Ибн Фадланом и хорошо известные археологам (кстати, Ибн Фадлан, рассказывая о безусловно скандинавском обряде, называет его участников русами). За столетие, прошедшее между вокняжением Рюрика и похоронами в «Черной могиле», народные традиции, конечно, не могли сильно измениться, но как раз княжеские похороны могли перенять немало варяжских черт. А известный исследователь В. Я. Петрухин считает, что на обряд «Черной могилы» могли оказать влияние и кочевники — подданные хазарского кагана, с которыми в те годы вел непримиримую борьбу внук Рюрика Святослав. Но чьим бы влиянием ни объяснялись особенности именно этих похорон, судя по всему, славянским женам или рабыням случалось сопровождать своих мужей и повелителей в загробный мир.
О похоронах живой жены вместе с мужем говорится в русской былине «О Потыке Михайле Ивановиче»:
…когда
Поты к состарился и преставился,
Тогда попы церковные
Его, Потыка, похоронили,
А его молодую жену Авдотью Лиховидьевну
