Исторические требования объективной действительности, когда речь идет об этом мире колдовства, бессмысленны. Язычники, иудеи и христиане были равно убеждены, что духов и души умерших можно вызывать к жизни. Здесь мы имеем дело не с насильственно насаждаемыми свидетельствами, как в случае со средневековым ведьмовством, но с сотней ненамеренных, произвольных и, как следствие, весьма отличающихся друг от друга утверждений, сделанных зачастую очень добросовестными и высокоморальными писателями. В какой степени тут участвовало сознательное мошенничество, в какой — благочестивое надувательство, а в какой — самообман и экстатическое мошенничество, остается загадкой, как и в случае с заклинаниями неоплатоников. Ибо каждый век имеет собственное представление о сверхчувственном внутри и вне человека, и потомство никогда до конца не способно проникнуть в его верования.
Сделанный нами очерк язычества был рассчитан на то, чтобы обрисовать лишь главнейшие направления тогдашних суеверий. Если отдельно разобрать каждую составляющую, если описать все отличные друг от друга концепции божественного мира, если перечислить все культы амулетов и символов — в век, когда многие довольствовались поклонением доброму демону в облике одной-единственной маленькой змейки и не верили больше ни во что, тогда, пожалуй, можно будет хотя бы теоретически доказать существование трехсот сект, известных философу Фемистию.
И с этим «политеистическим безумием» христианство снова вступило в решительную схватку. К счастью, борьба их имела и литературный аспект. Уже неоднократно цитировавшиеся отчеты об угасающем язычестве тех, кто в этот период кризиса защищал христианство прежде всего с позиций разума, Арнобия и Аактанция, имеют для нас высочайшую ценность. Конечно, почву для них подготовили их предшественники, особенно Климент Александрийский, но и сами они привнесли много нового и по-настоящему значимого в историю последнего десятилетия гонений. Весьма солидная работа Лактанция, несомненно, являет собой итог глубоких многосторонних исследований. Сочинение Арнобия, составленное на скорую руку, куда выплеснулся тяжелый и жаркий гнев новообращенного, — наиболее непосредственное свидетельство эпохи. Современному читателю уже не помешает их постоянное и страстное непонимание язычества, его происхождения и развития. Теперь он знает, как относиться к эвгемеризму этих христианских авторов, и готов воспринять предлагаемые ими ценные откровения, даже если в чем-то они и будут ошибочны.
