— А это кто? — спросил я.
— Да полковник один. Гарнизовал казаков; говорят, тысяч десять по горам бродят; пока баранту крадут да коней у мужиков угоняют.
— А вы что будете делать? — спросил я его.
— Если приедет к нам Шкура, мы с ним вместе с большевиков шкуру спустим.
Тут он принялся ругать большевиков. Затем пристал к нам опять:
— А вы кто будете? Наверно, офицеры?
— Скоро увидишь и узнаешь, кто мы такие.
Тут он сразу принял положение человека, разговаривающего с начальством, чтобы подчеркнуть свою приверженность к старым порядкам.
— Коней видел?
— Да вон там, версты полторы отсюда, пасутся они — четыре коня, поседланные, с сумами.
— Ну, прощай, казаче, — сказал я ему, — да скажи в станице, что скоро к ним приедут гости…
Этот казак Литвиник впоследствии был у меня ординарцем.
Мы поехали дальше. В это время прогремели в стороне, куда мы направлялись, 2–3 выстрела. Вскоре мы увидели пасущихся коней, и навстречу нам выскочили вахмистр Перваков и несколько казаков, закричавших «ура».
— Кто это стрелял? — спросил я Первакова.
— Да тут ехали два мужика Михайловских. Мы к ним:
«Откуда, мол, ребята? Кони у вас очень добрые». — «Да это мы помещика делили». Я говорю мужикам: «Помещик тот сказал, чтобы вы коней этих мне отдали». Они, конечно, удирать. Тут мы выстрелили — вроде по ним. Они с коней со страху попадали и… деру. Ну, мы, конечно, коней забрали.
Я принялся ругать Первакова, что он может, действуя таким образом, переполошить большевиков и наделать тревоги пальбой. Затем мы сели верхом и двинулись в путь. Долго прорывались по водомоинам, ущельям и лесным трущобам. Наконец добрались до седловины между двух гор. Это была так называемая Волчья поляна. Под исполинским дубом стоял сложенный из сучьев шалаш; возле него была воткнута пика, и на ней трепетал мой значок — волчья голова на черном поле.
— Смирно! Равнение направо, господа офицеры! — раздалась команда подполковника Сейделера, стоявшего на правом фланге небольшой шеренги офицеров и казаков.
Затем он подошел ко мне с рапортом:
— Господин полковник! Во вверенной вам армии налицо штаб-офицеров два: Слащов и Сейделер; обер-офицеров пять: подъесаул Мельников, поручик Фрост, прапорщик Лукин, прапорщик Макеев, прапорщик Светашев; казаков шесть: вахмистр Перваков, вахмистр Наум Козлов, урядники Лучка, Безродный, Совенко, Ягодкин; винтовок — четыре, револьверов — два, биноклей — два…
— Здорово, Южная кубанская армия! — крикнул я. — Приветствую вас с началом действительной борьбы. Глубоко верю, что с каждым днем армия наша станет все увеличиваться и победа будет за нами, ибо наше дело правое, святое.
