— Ты кто такой?
— Я — Шкура, — отвечаю ему мрачно.
— Так это ты тот самый Шкура, который дрался со мной под Таганрогом?
— Да, я, а теперь вот тут сижу.
— Вот мерзавцы, ведь и меня чуть было не арестовали за контрреволюцию. Едем со мною в полк.
Караульный начальник запротестовал было. Беленкевич — бах его в рожу.
— Как? Я ваш главнокомандующий, а вы — в разговоры! Не служите, пьянствуете только, мерзавцы. Арестовать!..
Пользуясь тем, что Беленкевич наводил порядки в карауле, я бросился в нашу камеру и рассказал осетинам о том, что он увозит меня из тюрьмы и что я намерен с сегодняшним полдневным поездом бежать на Группу Кавминвод; ввиду того что, конечно, недоразумение с фамилиями будет скоро обнаружено и меня станут преследовать, было бы чрезвычайно желательно, чтобы железнодорожное сообщение и телеграфно-телефонная связь между Владикавказом и Группой была прервана тотчас по проходе поезда. Осетинские офицеры обещали, что это будет исполнено. Распростившись затем поскорее с пьяным Беленкевичем и дождавшись в укромном местечке момента отхода полуденного поезда на Группу, я вскочил в него незаметно и запрятался среди пассажиров.
Ввиду того, что нападения разбойничьих шаек на поезда были в то время делом обычным, каждый поезд конвоировался обыкновенно сзади него шедшим бронепоездом по одноколейному пути. Так было и в данном случае. Нас конвоировал «Интернационал» под командой какого-то армянина. Едва мы миновали станцию безлань и наш поезд перешел небольшой мостик, переброшенный через один из протоков Терека, как из кустарника грянул залп, и затем открылась частая стрельба. Тотчас же оба поезда остановились. «Интернационал» в свою очередь открыл огонь по атаковавшим.
Много пассажиров, в том числе и я, побежали в бронепоезд за оружием. Я возглавил отряд человек из сорока вооруженных пассажиров и пошел в обход атаковавшей шайки. У меня не было уверенности в том, что это дружественные мне осетины, и я хотел проверить это. Мне, однако, посчастливилось захватить в плен одного из нападавших, который оказался осетином; он объяснил, что их отряд действует по приказанию своих начальников и получил задание взорвать мост. Мне пришло тогда з голову присоединиться к осетинам, и я стал приближаться к ним, вывесив носовой платок в качестве парламентерского флага. Однако осетины перестарались и встретили нас таким огнем, что войти с ними в контакт мне не удалось. Тогда я отошел обратно к поездам. К большому моему сожалению, выяснилось, что среди пассажиров имелись уже убитые и много раненых. Я отправился к командиру «Интернационала» и просил его во избежание дальнейших потерь пропустить наш поезд вперед. Он согласился, и мы двинулись, но едва отъехали версты две, как сзади нас раздался сильный взрыв — это взлетел в воздух взорванный осетинами мост. Я был спасен. «Интернационал» остался на восточном берегу Терека.
