– Не меньше часа. Естественно, после того, как пожар будет потушен и все будет досконально проверено.
– По мнению командира, на тушение пожара уйдет три или даже четыре часа. Выходит в общей сложности пять. Это очень много. Почему не потратить немного энергии, чтобы поискать полынью или вернуться в ту, в которой мы были?
– Слишком большой риск. Тут я согласен с командиром. Не стоит искать лишних приключений на свою голову.
В центральный, кашляя и чихая, вернулся Дитковский с медицинской сумкой в руках. Он стал надевать спасательный костюм. Тяжкороб показал ему, как управляться с кислородным прибором. Дитковский, кажется, все усвоил. В сопровождающие ему был выделен Брыкин, тот самый матрос, что привел в центральный пост лейтенанта Карпенкова. Дитковский даже не представлял себе, где находится трап, ведущий из машинного отделения в дизельный отсек.
– Одна нога здесь, другая там, – напутствовал его Грубозабойщиков. – Не забывайте, Александр Григорьевич, вы к такой работе непривычны. Жду вас через десять минут.
Они возвратились ровно через четыре. Без потерявшего сознание Череповского. Брыкин полунес, полутащил бесчувственное тело Дитковского.
– Так и не понял, что случилось, – отдуваясь, доложил он.
Его трясло от перенапряжения: Дитковский весил килограммов на двенадцать больше, чем он сам.
– Как только зашли в машинное – я показывал дорогу, – доктор вдруг упал мне на спину, может, обо что-то споткнулся. Сбил и меня. Когда я поднялся, он не двигался. Я направил на него фонарь – он без сознания. И маска порвана. Я его в охапку и сюда…
– Ну и ну, – задумчиво произнес Тяжкороб. – Для медиков на «Гепарде» наступили опасные времена… – Он угрюмо проследил, как неподвижное тело доктора тащат к задней двери, где воздух был относительно чище. – Теперь все три наших знахаря вышли из строя. Очень кстати, не так ли, товарищ командир?
Грубозабойщиков промолчал.
– Этот укол Череповскому – вы-то сами знаете, что давать, как и куда?
– Нет.
– А кто-нибудь из экипажа?
– Что толку об этом говорить, Андрей Викторович?
Открыв медицинскую сумку Дитковского, Дроздов пошарил среди бутылочек и флакончиков, нашел, что надо, наполнил шприц содержимым ампулы и сделал себе укол в левую руку, чуть выше повязки.
– Болеутоляющее, – пояснил он. – Рука болит, а мне сейчас понадобятся все пальцы… – Майор бросил взгляд на Рукавишникова, который уже пришел в себя, несмотря на то, что ему было нечем дышать. – Как себя чувствуете?
