– Ну, что ж, – медленно проговорил Дроздов. – Пожалуй, я получил ясную картину. Значит, к дому Холмогорского подобраться было никак нельзя?
– Ближе пятнадцати метров – никак, – резко ответил Нечаев.
– А что произошло потом?
– А потом за дело взялся я, – проговорил Дитковский. – Кожевников, несмотря на сильные ожоги, помогал мне. Мы притащили самых тяжелых. Грустный был в шоковом состоянии; боюсь, уже тогда он был безнадежен. И… Ну, пожалуй, это все, что мы можем вам рассказать.
– И вы несколько суток не ели?
– Ни корки. Да и согреться было нечем, не считая аварийных элементов в трех уцелевших бараках. Кое-как исхитрились растопить немного льда, вот и все. Чтобы сохранить оставшиеся тепло и энергию, я распорядился, чтобы все уцелевшие легли на пол и закутались как следует.
– Досталось вам, – сказал майор, обращаясь к Кожевникову. – Каждые два часа приходилось вылезать на холод, чтобы передавать SOS.
– Не только мне, – отозвался Кожевников. – Другим тоже. Доктор потребовал, чтобы все, кто может, поочередно работали на передатчике. Дело несложное. Рация была заранее настроена на нужную волну. Следовало только передать сигнал и ждать ответа, надев наушники. Если приходил ответ, я стрелой мчался в метеоблок. С радиолюбителем на Таймыре связался Хитренко. А Денисов поймал траулер, рыбачивший в Баренцевом. Ну и я, конечно, работал. Кроме них двоих, помогали доктор и Нечаев. Так что особых трудностей я не испытывал. Хромов нес дежурство у рации на следующий день. Во время пожара он подпортил зрение.
– Так вы все время были за старшего, Александр Григорьевич? – спросил у доктора Дроздов.
– Нет, конечно! Только первые сутки, пока Владимир Фролович, – доктор указал на Филатова, – находился в шоке. А потом он немного опомнился и принял командование на себя.
– Ну, что ж, могу сказать одно: вы действовали правильно, – Дроздов окинул взглядом собравшихся. – Вы, ребята, обязаны жизнью Александру Григорьевичу… На этом закончим. Вам, должно быть, не так-то легко было вновь пережить события той ночи. Вряд ли нам удастся установить, каким образом возник пожар. Страховщики говорят в таких случаях – форс-мажор. Уверен, Христенко, и тени сомнения не может пасть на вас. Ни о какой халатности не может быть и речи. Пожалуй, ваше предположение о возникновении пожара заслуживает доверия. Хотя пришлось заплатить за этот урок слишком высокую цену, впредь будем знать: ближе чем за сто метров от лагеря размещать склад горючего не следует. Ну, ладно, это все.
