Но второй тип дивизионных школ закрыли в 1828 году, и тогда поместное дворянство и офицеры стали все громче жаловаться на то, как трудно им стало давать сыновьям образование. Положение существенно изменилось с тех пор, когда Фридрих-Вильгельм I вынужден был чуть ли не силой отправлять сыновей сельских дворян в кадетские школы. У этих людей теперь был влиятельный представитель в лице генерала фон Рюделя-Клейста, который поддерживал их требование, чтобы государство позаботилось о подготовке их сыновей к экзамену на звание унтер-офицера. К этому времени (1835) Бойен давно уже перестал быть военным министром, но кронпринц (впоследствии Фридрих-Вильгельм IV) очень его уважал и интересовался его мнением. Как и другие военные, Бойен резко возражал против требований юнкерства. Государство, заметил он, содержит армию за счет налогов, которые платят все граждане, и это обязывает все классы служить в ее рядах, поэтому нельзя позволить какому-либо одному классу присваивать себе единоличное право на все офицерские должности, а следует принимать наиболее способных. Кроме чисто военных познаний, офицер, если он не хочет лишиться уважения других классов, должен обладать таким уровнем образования, который соответствовал бы требованиям времени.
Под этим Бойен понимал так называемое «общее образование», и буквально на следующий год этот принцип был впервые воплощен в учебном плане для прусских офицеров.
В конце концов новый и типично буржуазный идеал общего образования был безоговорочно принят и нашел свое выражение в приказе Фридриха-Вильгельма IV от 14 февраля 1844 года о наборе офицеров в действующую армию в мирное время и об организации кадетского корпуса. Во вступительной части указа (основные положения которой были воспроизведены почти без изменений в 1861 году) открыто говорится, что «наблюдавшийся в последнее время в нашем обществе рост уровня профессионального и общего образования делает необходимым, чтобы офицеры, наравне с остальными членами общества, получали хорошую подготовку и сдавали экзамены такой степени сложности, какая позволила бы им сохранить уважение, которым они в настоящее время пользуются, и, если понадобится, легко сменить профессию». Вся формулировка этого заявления о намерениях выдает нежелание, неприязнь и ощущение форс-мажора, который чувствовался, когда армейский мир или, по крайней мере, язык военных приказов вынужден был признать образовательный идеал буржуазных «конкурентов». Как сказал один из наиболее авторитетных авторов того времени: «Офицерский корпус воспользовался интеллектуальными достижениями своего времени, но относился к ним с недоверием. Он научился извлекать из них практическую пользу, но не усвоил стоявших за ними идей».
