, а Симп — Бренда хотела, чтобы я звал ее Стол, но я не послушался, — Симп пила теплую смесь имбирного ситро с газировкой. Всякий раз, когда мы возвращались к столу, Симп заводила разговор о «танце», а ее жених — о «фильме», покуда Бренда наконец не спросила его: «Какой фильм?», и после этого мы танцевали уже до закрытия. А вернувшись к Бренде, наполнили тарелку черешнями, отнесли в телевизионную комнату и стали неопрятно есть; после, на диване, мы любили друг друга, а потом, по дороге из темной комнаты в ванную, я все время наступал босыми ногами на косточки. Дома, раздеваясь второй раз за ночь, я увидел красные отметины на подошвах.
А как относились ко всему этому ее родители? Миссис Патимкин по-прежнему улыбалась мне, а мистер Патимкин по-прежнему думал, что я ем как птичка. Будучи приглашен на ужин, я ради него съедал вдвое больше, чем хотел, но, кажется, дело обстояло так, что, один раз охарактеризовав мой аппетит, он больше этим не интересовался. Я мог съесть вдесятеро больше, мог умереть от обжорства, он все равно бы числил меня не человеком, а воробьем. Мое присутствие как будто никого не угнетало, кроме Джулии, которая заметно охладела ко мне, и, когда Бренда предложила отцу, чтобы в конце августа я провел неделю из моего отпуска в доме Патимкиных, он задумался на полминуты, выбрал клюшку айрон № 5, ударил по мячу и сказал: да. И когда решение Умывальников Патимкина было передано матери, ей оставалось только согласиться. Так благодаря хитроумию Бренды я был приглашен.
Утром в пятницу — это был мой последний рабочий день, тетя Глэдис увидела, как я собираю чемодан, и спросила, куда я отправляюсь. Я сказал. Она не ответила, и мне показалось, что я увидел в ее истерических воспаленных глазах благоговение: я далеко ушел с того дня, когда она сказала мне по телефону: «Фокусы-шмокусы».
— На сколько ты едешь? Мне надо знать, сколько покупать. Накуплю лишнего, оставишь меня с холодильником, полным молока, молоко испортится, провоняет холодильник…
— На неделю.
— На неделю? — сказала она. — У них есть комната на неделю?
— Тетя Глэдис, они не над магазином живут.
— Я жила над магазином, я не стыдилась. Слава Богу, у нас всегда была крыша над головой. Мы на улице не побирались, — сказала она, когда я укладывал в чемодан только что купленные бермуды. — И твою кузину Сюзанну мы выучим в колледже. Чтобы дядя Макс был жив и здоров. Мы не посылали ее в августе в лагерь? Она не имеет туфель, когда хочет? У нее ящик не набит свитерами?..
