– А взамен примите к сведению, что в последние годы на свободе Моддард занимался обучающими системами. Сейчас их продает «Ултимэйт нолидж». Может быть слышали – Джессика?
Харпер немного помолчал с озадаченным видом.
– Вот поди и угадай... – наконец сформулировал он свою мысль. – Однако информация действительно стоящая.
Он поднялся.
– Вот мой телефон здесь. Это Френк Гусман, мой коллега и приятель. Ему можно доверять. Нам, я вижу, надо держаться вместе – мы слишком много знаем о Грэме Моддарде.
Уже в дверях он обернулся и с некоторым затруднением сказал:
– Может быть вам полезно будет знать это... Кто знает... У специалистов есть такое мнение... Словом, то, что он сделал с собой там... в палате Лоусайда – это не было самоубийство... для него... Это был обряд. Реинкарнации. Перевоплощения. Он сделал это для того, чтобы душа его перешла в кого-то... Или во что-то...
* * *
Иногда я благодарю Бога за то, что он не перестает донимать меня хозяйственными заботами – мелкими и крупными. В иных случаях без этого можно просто спятить.
За остаток дня я успела переделать массу дел, включая длинный и бестолковый телефонный звонок на другое побережье континента, где бывшие коллеги Би-Ай все никак не могли довести до ума дело с его рукописями, и разборку накопившихся счетов, и обязательную беседу за чашкой чая с Милдред – боюсь, я показалась ей немного рассеянной и недостаточно внимательной к запутанным вопросам ее сексуальной озабоченности, и просто отложенная с утра уборка, и письмо маме... Потом, за отсутствием Джессики, мне пришлось ответить Лу на серию сложнейших вопросов о жизни и нравах черепашек ниндзя, почитать с ней вместе совершенно непонятную мне книжку и не допустить на ночь глядя включения TВ. Убедившись, что Лу сморил сон, а мне, по всей видимости, предстоит нервическое ночное бдение, я постояла под ледяным душем, а затем, следуя дурному примеру непутевой бабки, налила в широкий стакан на два пальца джину, не моргнув, закусила его маринованным корнишоном и свалилась в постель. Но провалиться в сон мне удалось, наверное, лишь потому, что на мое счастье, с приходом темноты хлынул ночной ливень. Близился сезон осенних штормов.
Ветер хлопнул створкой чердачного окна... Ночь еще?.. Я села на постели, прислушиваясь к легким семенящим шагам. Вдоль карниза?.. На чердаке?.. Уже в коридоре?..
Я бесшумно поднялась, тихо ступая, пошла к двери... Вспомнив, шагнула назад и взяла со стула, из-под одежды, револьвер – странно легкий, как и я сама – снова стала красться к двери... Наверное, я перестаралась с джином – все тихо плыло вокруг меня, и я сама, словно пересекала по плечи в воде непослушную прохладную реку и временами плыла, плыла... Господи, неужели я уже добралась до двери?.. Тихо отворив ее, я выглянула в залитый нехорошим светом коридор и, прижимаясь к стене, пошла навстречу прерывистым, мелким шажкам, замершим у дверей спальни Лу... Я рывком выбросила себя на площадку лестницы, вскидывая перед собой зажатый в обоих руках «Магнум»... И, обливаясь холодным потом, пришла в себя на смятой постели. Это отсутствие веса, инерции тяжелого оружия, сопротивления материи и собственного тела разбудили меня, вступив в противоречие с ужасно натуральной логикой страшного сна...
