– Посмотри вокруг. Сколько новых фоморианцев потеряли любимых, родителей и детей, которые покончили с собой или сошли с ума? Неужели смерть Бренны более трагична, чем это? Целые две луны тебя окружали существа, пережившие такие потери, от которых вымерла бы любая другая раса, но они продолжают жить, и не только! Они способны радоваться каждому дню. Ты сам это видел, так почему же ничего не понял? Наверное, Бренна была права, называя тебя эгоистом.
Молниеносным движением опытного воина Кухулин выхватил из ножен кинжал и прижал его к шее кентаврийки. Она не дрогнула, лишь посмотрела в его расширенные, полные боли глаза.
– Это не ты, Кухулин. Тот человек, которого я знаю, никогда не поднимет руку на члена своего клана.
Воин дважды моргнул и отступил назад.
– Что я делаю?! – зарычал он, швырнул кинжал на землю, вытер руки о бедра, словно они были испачканы, и сказал безжизненным голосом: – Я потерял себя. Иногда мне кажется, что я умер вместе с Бренной.
– Ты не умер, Ку, всего лишь разрушен и сломан. – По спине кентаврийки побежали мурашки.
Он устало наклонился, поднял кинжал и спросил:
– Разве это не одно и то же?
– Нет, дружище. Одно имеет дело с телом, другое – с душой. Боюсь, что решение твоих проблем надо искать в царстве духов.
– Об этом я знал почти всю свою жизнь, – горько улыбнулся воин.
– Это разные вещи, – заметила Бригид, грустно вздохнув. – Не знаю, как объяснить.
Она потерла лоб рукой. В висках кентаврийки оглушительно стучала кровь в такт колотящемуся сердцу.
– Ку, думаю, у тебя разрушена душа. Именно поэтому ты не чувствуешь себя самим собой, не можешь излечиться от смерти Бренны.
Кухулин прищурился и спросил:
– Эту шаманскую чушь ты унаследовала от своей матери?
– Нет! Да... Не знаю! – Она снова потерла лоб. – Во имя Богини, у меня от тебя голова лопается, Ку. Честно говоря, я не намного больше тебя знаю о всяких шаманских штучках, но действительно доверяю своим инстинктам. С тех пор как я стала охотницей, они меня никогда не подводили. Сейчас ощущения говорят мне, что смерть Бренны повредила твой дух. Надо исцелить его, если ты хочешь от этого оправиться.
– А вдруг у меня нет ни малейшего желания приходить в себя? – медленно произнес он. – Может, мне надо было умереть вместе с ней?
Кентаврийка замерла. От ее ответа зависело, будет Кухулин жить или умрет.
«Эпона, помоги мне найти правильные слова», – мысленно взмолилась она и вдруг, подобно свече, вспыхнувшей в темной комнате, внезапно поняла, что надо сказать.
