мне, то есть, - изливаться, какой это засранец? Вот я и подумал, что если и впрямь такого индивида к нам берут, то чем заниматься и чего он тут мутить начнет? Ведь после его киевского институтика в нашем котле ему возможностей будет - хоть отбавляй. Может его как раз и берут в качестве щуки, чтобы мы, караси, не дремали. При наших порядках все возможно. Ну, ладно, раз вы не знаете, доем, да пойду к себе.
Остальные мрачно промолчали, как бы выражая этим поддержку печальному выводу Пети, что у них, действительно, все возможно. Жизнь этот вывод тоже оспаривать не стала, и не прошло и месяца, как на очередном заседании Ученого Совета Института Игорь вкупе с другими членами с удивлением услышал как бы между делом сделанное объявление Директора, что он решил создать в Институте новую лабораторию и даже уже подобрал на эту должность достойного кандидата, а именно Бориса Глебовича Знаменского, который до того заведовал похожей лабораторией в одном из научных заведений славного города Киева, но способен на большее, так что в Москве ему самое место. Такими мелочами как обсуждение создания нового подразделения, проведение конкурса на заполнение вакантных научных должностей в этом самом новом подразделении, включая и должность самого завлаба, и уж, тем более, получение московской прописки для бывшего киевлянина, почтенным членам Ученого Совета головы себе забивать не надо, несколько все уже согласовано сначала с Генеральным, а потом и с министерством, конкурсная комиссия Центра дала добро на зачисление Знаменского, в виде исключения и в связи с особой важностью его предполагаемых работ, без предварительного объявления в газетах и без конкурса, да и московскую прописку ему Генеральный уже пробил через свои каналы. Так что от присутствующих требуется только проголосовать и быстренько переходить к действительно важным делам типа заслушивания аспирантских отчетов и предзашит.
Народ, естественно, сидел как оплеванный, поскольку налицо было совершенно демонстративное и, в некотором даже смысле, издевательское пренебрежение даже тем минимумом научной демократии, который еще умудрялись сохранять в условиях развитого социализма научные учреждения тила их Института. Но, с другой стороны, никого впрямую вся эта история не затрагивала, поскольку ни от кого его собственного направления или его собственного подразделения не забирали, судя по названию предполагаемой лаборатории, ни с кем из имеющихся уже завлабов пришелец пересекаться был не должен, да и свободных помещений в Институте пока еще хватало. Пара-тройка особенно принципиальных повякала, не выходя, правда, за пределы разумного, на предмет того, что надо бы, все-таки, такие дела сначала обсуждать всем научным миром - для того, собственно, и существуют ученые советы, а при голосовании даже воздержалась. Но, естественно, предложение Директора прошло. Все стали ждать появления нового персонажа, продолжая при этом оживленно дискутировать возможные ответы на два вопроса: во-первых, зачем это этот новенький так понадобился Директору, что тот его аж из Киева перетаскивает (справделивости ради, надо заметить, что в научную значимость этого действия никто не поверил - так убого звучала обозначенная Директором тематика), а во-вторых, что у них может начать творить этот Знаменский, о котором так плохо отзываются его кивевские коллеги. Все, однако, понимали, что с течением времени, так или иначе, но все выяснится.
