А там, у трапа, будет, я вам скажу, американское кино… Все смешаются: белые, черные, желтые, коричневые, лиловые… И люди здесь станут одного цвета, цвета паники. Но я уже смотрю на все без страха — сына я устроил…
А вода все ближе: с востока накатывает на Нью Йорк Атлантический океан, Тихий уже залил всю Америку и волна его шумит среди небоскребов, со стороны Канады тянет холодом — это наступает Северный Ледовитый, от затопленной Мексики ползет теплый экваториальный вал…
— А что будет с вами, дядя Миша? О себе вы уже не думаете?
— Почему? О себе я тоже подумал. Сейчас я расскажу вам о своем конце.
Дядя Миша поерзал, устраиваясь поудобнее.
— Я буду стоять на берегу и махать Ковчегу рукой — своих я среди спасшихся не разгляжу. Вода уже залила берег, она все выше, уже по колено, по пояс… Я отступаю от нее, пячусь… И вдруг вижу — за мной по воде идут Слон и Жираф. Их не взяли на Ковчег, как и меня, по старости.
Вот я наткнулся спиной на какой-то огромный склад и забрался по лестнице на его плоскую крышу. И оттуда смотрю на Ковчег и все машу рукой… Корабль уменьшается, а гудки его еще слышны… Я оглядываюсь — Манхэттен стоит в воде, как деревья во время наводнения.
Слон и Жираф тоже вскарабкиваются на крышу, их подняла ко мне вода. Мы стоим рядом…
А Ковчег уже скрылся из виду… или это слеза набежала мне на глаза? Вода мне по горло, и я оказываюсь на спине Слона — он поднял меня туда своим хоботом. Жираф еще больше вытянул, чтобы дышать, шею. Теперь над водой только моя голова, кончик хобота Слона и маленькая головка Жирафа с рожками. И еще — моя рука. И знаете, что в ней?
— Платочек! — догадываюсь я.
— Зачем, его уже никто не увидит. Попытайтесь еще раз…
Я подумал и развел руками.
— Удочка! — торжествующе вскрикивает дядя Миша. — Вдруг Потоп остановится на полпути — что я буду кушать?
— А если не остановится?
— Тогда… в той толкучке, что соберется у врат рая или ада — хотя какие у меня грехи? — Господь заметит мой спиннинг и спросит у помощников: — Кто это там с удочкой?
— Это дядя Миша из Одессы, — ответят Ему.
— "А-а, — скажет Бог, — это тот старик, что не терзал моих ушей молитвами, кто не докучал мне целыми днями, а мирно сидел в своей бедной резиновой шлюпке и ловил рыбу! Так налейте ему тотчас же лиман недалеко отсюда (чтобы видели все и завидовали), напустите в него бычков и креветок, чтобы он не искал в аду Привоз, шлюпку ему резиновую дайте! И пусть живет 120 тысяч лет, и да сопутствует ему рыбацкая удача!.."
