— Куда везете, мужички?.. — крикнула она сорванным голосом, который выдавал ее лихость и неуязвимость к перипетиям быстротекущей жизни.
— А ты кто такая? — спросили ее.
— Я — мама-жесть, — почему-то сказала парикмахерша.
— Куда, куда… Да на свалку везем, — ответил ей один из рабочих.
— Живое мясо — и на свалку? — ахнула Лидка.
— Какое ж оно живое? Мертвое мясо вроде говядины, — рассудительно ответил ей рабочий. — Но есть отличие. Человечина слегка сластит. Только тебе это не интересно. Потому что ты — мама-жесть.
— Да, — согласилась она. — Я злая. И спрашиваю: почему человечину вы не зароете?
— А собаки? Сколько у нас в городе бродячих собак, знаешь?
— Много, — ответила парикмахерша наобум.
— То-то и оно. Собаки должны что-то жрать?
Она поглядела в лицо рабочего. Это было лицо степняка — загорелое, широкоскулое, с коротким, чуть вздернутым носом.
Обида подкатила к горлу и начала душить внезапными слезами. Жесть покрылась дождем и стала напоминать обыкновенную мочалку.
— Ты моего мертвого ребеночка собакам?! А-а!
— Вот дура-то! Пошутили. Дура-то! — захохотали оба, а один даже стал бить себя по ляжкам от вспыхнувшего, словно бенгальский огонь, восторга.
— Дура, — ответила Лидка, сглотнув одинокую слезу. — А в мешках-то что?
— Всякий сор. Тебе показать?
— Не надо. Я просто… испугалась, — начала оправдываться она. — Вы не через город едете?
— Через город.
— Можете подбросить? До улицы Дружбы?
— Давай. Только садись в кузов. В кабине лишь два сиденья. И то одно сломано.
— Ладно, — согласилась парикмахерша. — Помоги давай.
Рабочий взял из ее рук сумку, закинул ее в кузов и туда же закинул Лидку, сложив ее в охапку и тем самым продемонстрировав недюжинную силу, которая таилась внутри подсушенного водкой короткого лихого тела.
Он увидал снизу ее красные трусики и осклабился.
Лидка погрозила ему кулаком, сдвинула покрепче колени и уселась в углу кузова, раздумывая, должна ли она обидеться. Ей пришло в голову, что не должна. И что если трусики — красного цвета, то это сделано именно для того, чтобы на них смотреть. Ей представился бык в далекой Испании, как раненный в бедро тореадор показывает животному красное женское белье, а бык лишь пускает слюни и скалится.
Стартер у грузовика начал заикаться, клацать зубами, трещать сухожилиями, стараясь раскрутить тяжелый на подъем мотор, исчерпавший свой ресурс множество лет назад. Выпустив в воздух облако черного угара, машина медленно тронулась вперед, перебирая лапами и боязливо оглядываясь по сторонам.
