— Вот это хорошо! — сказал довольный Павлик. — Сегодня мы позанимаемся по всем правилам.
С радости он даже помог Федьке вытереть голову.
На занятиях Принц сидел необыкновенно чистый и приглаженный. Видеть его таким было непривычно. Глядя на него, мы отвлекались то и дело. Но Федька соображал как никогда. То ли он в самом деле поверил Павлику, то ли был сегодня внимательнее, чем всегда. Когда мы собрались уходить, Федька сказал:
— Жалко, я в те дни перед занятиями не умывался. Ну да ничего. Завтра я до пояса вымоюсь.
От этих слов Федьки бессменный санитар Павлик так и засиял улыбкой.
На другой день Федька встретил нас в полной учебной готовности. Волосы его блестели, словно в них отражалось солнце. А лицо было белее капустной кочерыжки. Но, как только мы передали Федьке записку от Григория Михайловича, в которой он писал, что теперь Федя может смело решить любую задачку третьего года обучения, Принц помрачнел.
— Попробуй реши, — предложил я Федьке.
— А вдруг не смогу? — заволновался он. — Нет, я лучше ещё немного позанимаюсь, а потом попробую.
— Зачем откладывать? Если не получится, Григорий Михайлович меры примет, — убеждали мы Федьку.
— Реши хоть эту, — сказал я и, небрежно открыв задачник третьего класса, продиктовал Федьке условие одной из задач.
— На нас не обращай внимания, считай, что ты один, — сказал Павлик.
Мы вышли из-за стола.
Федька решал задачку с переживаниями. Следить за ним было очень интересно. Брови у него нахмурились и сползли друг к другу так, точно собрались бодаться. Лицо вытянулось и стало похоже на огурец с пупырышками. С таким видом он читал условие задачи. Потом глаза его заблестели, как у дикаря, одолевшего в неравном поединке хищного зверя. Он схватил авторучку и стал торопливо писать. Но вдруг остановился и сказал нам, улыбаясь:
— Эту задачку и решать нечего. Я всё в уме знаю. Сначала надо сосчитать, сколько тракторов вышло в поле, а потом помножить тракторы на часы.
— Вот и помножь, — сказал я. — Григорий Михайлович велел нам принести решённую тобой задачу.
Федька не спорил.
— Пожалуйста! Решил! — сказал он минут через пять.
— А ответ сходится?
Мы все трое схватили задачник.
— Не тот ответ, — упавшим голосом произнёс Федька.
— Как — не тот? — накинулся на него Павлик. — Ты что, соображать разучился?!
Федька вытаращил на нас непонимающие глаза. Мне стало жалко его, и я подсказал:
— Сорок восемь часов — это то же самое, что двое суток.
— Верно! — воскликнул Федька и вдруг опять испугался: — Как я не сообразил? Почему не догадался?
